Тарас Бульба. Н. В. Гоголь

сказали судья, писарь и есаул и готовились тут же положить чернильницу, войсковую печать и жезл.

      – Нет, вы оставайтесь, – закричали из толпы, – нам нужно было только прогнать кошевого, потому что он баба, а нам нужно человека в кошевые.

      – Кого же выберете теперь в кошевые? – сказали старшины.

      – Кукубенка выбрать! – кричала часть.

      – Не хотим Кукубенка! – кричала другая, – рано ему: еще молоко на губах не обсохло.

      – Шило пусть будет атаманом! – кричали одни. – Шила посадить в кошевые!

      – В спину тебе шило! – кричала с бранью толпа, – что он за казак, когда проворовался, собачий сын, как татарин? К черту в мешок пьяницу Шила!

      – Бородатого, Бородатого посадим в кошевые!

      – Не хотим Бородатого! к нечистой матери Бородатого!

      – Кричите Кирдягу! – шепнул Тарас Бульба некоторым.

      – Кирдягу! Кирдягу! – кричала толпа. – Бородатого, Бородатого! Кирдягу, Кирдягу! Шила! к черту с Шилом! Кирдягу!

      Все кандидаты, услышав произнесенными свои имена, тотчас же вышли из толпы, чтобы не подать никакого повода думать, будто бы они помогали личным участьем своим в избрании.

      – Кирдягу! Кирдягу! – раздавалось сильнее прочих. – Бородатого!

      Дело принялись доказывать кулаками, и Кирдяга восторжествовал.

      – Ступайте за Кирдягою! – закричали.

      Человек десяток казаков отделилось тут же из толпы; некоторые из них едва держались на ногах – до такой степени успели нагрузиться, и отправились прямо к Кирдяге, объявить ему о его избрании.

      Кирдяга, хотя престарелый, но умный казак, давно уже сидел в своем курене и как будто бы не ведал ни о чем происходившем.

      – Что, панове, что вам нужно? – спросил он.

      – Иди, тебя выбрали в кошевые!

      – Помилосердствуйте, панове! – сказал Кирдяга, – где мне быть достойну такой чести! где мне быть кошевым! Да у меня и разума не хватит к отправлению такой должности. Будто уже никого лучшего не нашлось в целом войске?