бы заострить внимание, что это похоже ни на «трах-тара-рах», ни на «ба-бац», и не в коем случае ни на «бум». Именно ШМЯК. Нечто подобное можно почувствовать, когда быстро едешь и смотришь в окно. И вот закрываешь глаза на несколько секунд, а открыв, видишь совершенно другой пейзаж. Такое своеобразное моргание с затяжкой. Только в моём случае, моргаю не я, а моргают мной. Мягко и легко моргают всем моим естеством. Как это ещё описать? Только ШМЯК.
И так, ШМЯК!
Запах кофе вперемешку с какими-то специями и табачным дымом врывается в мои лёгкие. Никакой усталости и сытости от Анькиной еды и в помине нет. Только негромкий шум немногочисленных посетителей, витрина с утренней зимней Москвой и «пиджак» напротив меня.
– Александр, поймите, для «СтройМатВероника» будет оптимальным решением заключить с нами «долгоиграющий» договор о сотрудничестве. Это сэкономит ваше время, и убережёт нас всех от ненужной «бумажной» волокиты. А такое сотрудничество возможно лишь при той сетке расценок, которую я вам высылал на прошлой недели.
В одну секунду мой разум сделал такой кульбит вокруг своей оси, что меня чуть не вытошнило безумной лихорадкой в бездну своего сознания, и мой организм оказался куда слабее, чем я ожидал. Это не оправдание, просто мой рот сам открылся и изрёк:
– Ни хуя себе!
От такой неожиданной реплики мой оппонент подавился собственным кофе, и вытаращил на меня глаза. Улитки с глазами над головой? Ни чего общего! У «пиджака» зенки вылетели куда дальше, чем у фаворитов французской кухни. Передо мной, остолбеневшим и еле дышащим, на столике лежал в открытом виде тот самый ежедневник. Только мои записи чудесным образом переместились с последних страниц на первую. Все остальные листы оказались девственно чистыми.
– И-зви-ни-те, – выдавливаю я из себя. – Мне что-то… Что-то мне не хорошо…
– Да, заметно.
Не давая повода сомневаться в своём состоянии, я схватил ежедневник с ручкой и побежал в туалет. Взгляд, коим меня провожал «поставщик», оставался таким же «офонаревшим».
Запираюсь на щеколду и сажусь прямо на пол.
– Не может быть, – бубню себе под нос. – Невероятно, чушь какая-то!
Любой имеет право назвать свою жизнь «чушью», а то, что с ним происходит «полным бредом». Но мой случай уникален – это был очень логичный и последовательный абсурд, и это было не самое страшное.
Страшно другое.
– Значит просто зачеркнуть и…
Взяв ручку, я трясущейся рукой зачеркнул последнюю запись об Ане с её диваном.
ШМЯК
Запах рыбы и приятная усталость от рабочего дня в мгновение вдавились в мой бедный организм. Диван, на нём я, передо мной раскрытый ежедневник с одной заполненной страницей.
Страшно то, что всю жизнь я был исключительным атеистом и скептиком, мой мир строился на разуме и материальности. Что нельзя было потрогать, того для меня не существовало. А эта наглая книжонка в секунду перевернула все мои представления и убеждения.
Катастрофа!
Анька вышла с кухни всё с тем же полотенцем на плече и уставилась