здесь.
– А где?
– Где пожелает правительство ее величества, – усмехнулся Данросс. – Мы все здесь пираты, мистер Бартлетт, по крайней мере таковыми нас считают чужаки. – Он помолчал. – Если, предположим, я договорюсь с полицией, вы готовы лететь в Тайбэй?
– Кейси – человек отнюдь не болтливый.
– Я не говорю, что ей нельзя доверять.
– Ее просто не приглашают?
– Некоторые из здешних обычаев несколько отличаются от ваших, мистер Бартлетт. В большинстве случаев она будет принята, но иногда ее отсутствие… э-э… избавит нас от многих неловких ситуаций.
– Кейси не так-то просто поставить в неловкое положение.
– Речь не о том, что ее поставят в неловкое положение. Извините за прямоту, но вы, наверное, позже сами поймете, что так лучше.
– А если я не смогу «подчиниться правилам»?
– Видимо, это будет означать, что вы не сможете воспользоваться какой-нибудь уникальной возможностью, и очень жаль – особенно если в ваши намерения входит связать себя с Азией надолго.
– Я подумаю об этом.
– Извините, но мне нужно услышать «да» или «нет» прямо сейчас.
– Вам действительно это нужно?
– Да.
– Шли бы вы тогда знаете куда!
Данросс ухмыльнулся:
– Нет, так не пойдет. А пока жду вашего окончательного слова. Да или нет?
Бартлетт расхохотался:
– Ну, раз вы так ставите вопрос, я за Тайбэй.
– Прекрасно. Я, конечно, попрошу жену позаботиться о мисс Чолок на время нашего отсутствия. Это не будет умалением ее достоинства.
– Благодарю вас. Но насчет Кейси беспокоиться не стоит. Как вы хотите разобраться с Армстронгом?
– Я не стану разбираться с ним, просто попрошу помощника комиссара полиции разрешить мне взять вас с собой под свою ответственность.
– Отпустить меня под ваше честное слово?
– Да.
– А почему вы думаете, что я не могу взять и уехать? Может, я действительно ввез партию оружия.
Данросс не спускал с него глаз.
– Может, и ввезли. Может, и уедете. Но я смогу доставить вас обратно – живым или мертвым, как выражаются в кино. Гонконг и Тайбэй в пределах моих возможностей.
– Живым или мертвым, говорите?
– Гипотетически, конечно.
– Сколько человек вы убили за свою жизнь?
Настрой стал другим, и оба глубоко ощутили эту перемену.
«Опасным наше противостояние еще не стало, – подумал Данросс, – пока».
– Двенадцать, – ответил он не моргнув глазом, хотя вопрос застал его врасплох. – Двенадцать, это то, что наверняка. На войне я был летчиком-истребителем. Летал на «спитфайрах». Сбил два одноместных истребителя, «штуку»[62] и два бомбардировщика «Дорнье-17», а у них экипажи из четырех человек. Все эти самолеты сгорели в воздухе. Двенадцать – это то, что наверняка, мистер Бартлетт. Мы, конечно, обстреливали немало поездов, конвоев, скоплений войск. А что?
– Я слышал, что вы летчик. Что касается