к шаирам, которые не были склонны к предубеждениям северных народов. Но больше нормального отношения я не встречала нигде. И эти эльфы не стали исключением.
Жестами я попыталась объяснить охотникам, что лошади мои, и я очень спешу. Какое-то время они молча наблюдали за моими движениями. Затем их лидер, тот самый, что считал себя, судя по напыщенности, каким-нибудь наследным принцем, подошел ко мне вплотную и одним резким движением опрокинул на землю. По выражению лиц я сразу угадала их намерения. Слишком часто на меня так смотрели! Для любого мужчины, будь то эльф или человек, или даже гном, женщина полукровка находится где-то на уровне домашней скотины. А значит, с ней можно делать все то, чего нельзя себе позволить с любой другой женщиной, даже с рабыней. Но h’gash, она ведь никто. С ней даже разговаривать брезгуют.
Всю жизнь, с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, я видела в глазах мужчин лишь желание. Все они хотели меня, но то была какая-то животная, отвратительная похоть, не имевшая ничего общего с любовью, которую так воспевали менестрели. Не удивительно, что после более близкого общения с противоположным полом, я практически полностью перестала верить в то, что существуют какие-либо светлые виды отношений. И вот, все снова повторялось, лица эльфов, минуту назад казавшиеся мне невероятно красивыми, исказила отвратительная похотливая гримаса.
Четверо обидчиков столпились надо мной, но пятый, тот самый, который не выпустил из рук оружие, не двинулся с места. Он лишь смерил своих приятелей презрительным взглядом и отвернулся. Вот она – мужская солидарность! Действий их он не поддерживает, но и вмешиваться не собирается. Через секунду, я услышала, как треснула ткань блузки. Грубые мужские руки стиснули мою грудь с такой силой, что из глаз брызнули слезы. И это стало последней каплей.
Меня охватила ярость. Та самая, которую испытывает женщина, на чью честь покушались уже неоднократно. Возможно, эти мужчины и не заслуживали смерти, возможно, они стали жертвами предрассудков, как сотни и тысячи их соплеменников. Но терпеть унижения я была не намерена. Когда эльф впихнул коленку между моих ног, в попытке развести их в стороны, ажурные серебряные браслеты, надежно скрытые под рукавами широкой шелковой блузки, вспыхнули ясным белым светом, выпуская в мир духов. Воздух начал потрескивать от крохотных электрических разрядов. Запахло грозой. И, наконец, с моих пальцев, прижатых к земле крепкими мужскими руками сорвалась толстая разветвленная молния, поразив моего несостоявшегося насильника и троих его приятелей, за спиной. Эльфы рухнули, как подкошенные. В воздухе запахло озоном и горелой плотью. Освобожденные от пут лошади, перепуганные магическим всплеском, с диким ржанием унеслись прочь.
Через мгновение я уже была на ногах. Роняя злые слезы, дрожащими от напряжения пальцами, я спешно завязывала на груди разорванную блузку. От этого занятия меня отвлек характерный скрип тетивы. Я обернулась. Прямо перед глазами маячило острие