исказило черты деревянной скульптуры. Ульяна смотрела на поникшую голову, на обессилевшие ладони. Она всмотрелась и обомлела: в руки статуи были вбиты гвозди! Ульяна забыла, что перед ней деревянное изваяние, а не живой человек. Его боль передалась ей, и она невольно коснулась пальцами своего вдруг занывшего запястья. Ульяна не сразу почувствовала, что в часовне она уже не одна. Рядом с ней стоял невысокий седой человек в черной длиннополой одежде. Как и Ульяна, с состраданием посмотрел на распятие и перекрестился.
– Кто это? – спросила Ульяна, внимательно проследив за тем, как незнакомец коснулся двумя перстами своего лба, середины живота, правого, а затем и левого плеча.
– Это Господь наш Иисус Христос, который страдал за людей. Он человеколюбив, дает нам благословение, прощение и отпущение…
Ульяна, осмелев, взглянула на говорившего – тот хоть и был сед, но выглядел бы совсем молодо, если бы не усталые, мудрые глаза.
– А ты и есть Стефан?
Тот молча кивнул и тоже украдкой посмотрел на Ульяну. Высокая, широкоплечая, вся какая-то очень светлая, ясная, как сосенка в бору солнечным утром. Может быть, это так кажется из-за круглого лица с веселой пуговкой носа, или из-за зелено-голубых, доверчивых глаз? Ульяна, прижав широкие ладошки к груди, тихо спросила:
– А кто его так? – кивнув на гвозди в руках Бога.
– Люди, – тихо ответил Стефан и, словно отвечая своим мыслям, повторил отчетливо: – Люди…
…Тын Кыска уминал шаньги, но от сытости не только не добрел, а наоборот распалялся все больше. На сидевшего напротив Пама смотрел снисходительно, не скрывая насмешки:
– Хм, ты на головешку стал похож. И что тебе взбрело со Стефаном в огонь бросаться? Неужто и правда на заговор понадеялся?
– Да какое там, – мигнул Пам слезящимися глазами без ресниц, которые, обгорев, так и не выросли, – кто ж мог подумать, что он сам в пламя полезет и меня за собой потащит. Отчаянный он, москаль этот…
– Ничего, – мрачно закивал Кыска, почесывая волосатую грудь, – мы его веру попытаем, да и с новокрещенными христианами посчитаться стоило бы. Они ведь поговаривают, что Стефан сильнее нас с тобой, раз кумирницы разорил и богов наших разрушил и за то ему ничего не было. Придется пособить идолам нашим счеты со Стефаном свесть.
На следующее утро и выступили. Печора-река равнодушно и проворно принесла загруженный мстителями коч10 к Вычегде. Скрытно причалили чуть пониже пригорка, на котором виднелась прямая, как игла, часовня, в которой служил своему всемогущему Богу ненавистный Стефан. Подкрались к оконцу, присмотрелись, прислушались. Возится кто-то, тень по стене мечется. Должно быть, Стефан. Метнулись к глухой стене, прислонили к ней прихваченные с собой вязанки сухой соломы, чиркнули кресалом. Проворные языки пламени заплясали по бревнам – и занялась часовенка, как огромный факел.
– Эх жаль, дверь не подперли, – посетовал Пам, мигая красными веками, – чтоб ему и не выбраться, окаянному.
…А Ульяна с головой ушла в часовне в работу.