на колени, велел Виталику трогать. В конце концов, экспедиция, увеличившись на одного незапланированного человека, четырех кур, полубезумного петуха и обезглавленного гуся, венчавшего весь это паноптикум, к обеду выехала в Сещу. Дорога обратно уже не носила характер увеселительной поездки с непринужденной болтовней под пиво, а была насыщена песнями, ссорами и истошными криками Светы. Виталику, с одной стороны, было очень забавно это наблюдать, а с другой, он оказался вынужденным участником этого сборища, о чем ему постоянно напоминала пьяная парочка, размахивавшая руками и бутылками у него перед носом. К вечеру, вконец вымотанный, Виталик доехал до места, вытряхнул порядком надоевших попутчиков со всем скарбом у нового дома Димона и поспешно отбыл в Москву.
Итак, Света оказалась в России! Конец сентября в Сеще встретил Свету легкой прохладой и недоумением по поводу ее экипировки. Резиновые тапочки, ободранные джинсы и легкая майка составляли весь нехитрый Светин гардероб. В качестве приданого она захватила с собой лишь застарелый алкоголизм и патологическое нежелание работать. Лишь к следующему утру она окончательно осознала весь ужас происходящего и свое местоположение в пространстве. Первым естественным ее желанием было рвануть домой пешком. Но расстояние в полтысячи верст и летняя одежда вкупе с нарастающей, как снежный ком, необходимостью опохмелиться, заставили ее остаться.
Димон, пожалуй, был обескуражен не меньше своей новоиспеченной подруги. Ее появление в своем доме он воспринял очень близко к сердцу и был готов всячески поддержать порыв девушки немедленно отправиться в обратку. Но благоразумие взяло верх и Свету решено было оставить до выяснения возможностей ее депортации. А до тех пор она переводилась на жесткие условия содержания – полную алкогольную диету и трудотерапию.
Первую неделю Свету колотило и колбасило так, что казалось, будто ее зубы жили отдельной от нее жизнью, выбивая причудливую дробь в стиле раннего «Дипёрпл», каждый раз когда она открывала рот. Температура скакала вверх и вниз, как кабинка на американских горках. Но минула неделя и строгий режим ЛТП, чистый воздух, психотерапия и Божья помощь, сделали своё дело. Света стала походить на человека, не просила выпить и не старалась забиться в угол. Теплая вода и мочалка довершили метаморфозу и Света стала похожа на женщину, немного мужеподобную, но все-таки, несомненно, женщину.
Ее приодели в то, что было, и стали привлекать к общественно полезным работам. Она перебирала картошку, возилась на огороде и готовила еду. Узбек Миша был просто счастлив, ожидая увидеть в ее лице одновременно кухарку и давалку. Но Света, как оказалось, вернула себе человеческий облик не только снаружи, но и внутри. Вследствие чего выяснилось, что у нее вполне конкретные матримониальные планы и Миша-узбек, будучи мужчиной женатым, был признан бесперспективным, а значит, к телу допущен быть