было долго уговаривать. – Спасибо огромное! Не знаю, что ты сделал, но чувствую я себя гораздо лучше! Слушай! А парная не остыла из-за того, что ты дверь открыл?
– На здоровье! Остыла, конечно! Да и ладно! Не мы для парной, а парная для нас! Сегодня я хочу использовать ее в таком режиме. Все равно нормальной парки не получилось бы. В парной надо не философствовать, а париться. Кстати, спина у тебя запущена не смертельно… пока. Надо укреплять ее регулярно спортивными нагрузками. Не будешь над ней работать – может, даже сляжешь.
– Подкачивать надо? – спросил Олег, беря в руки большую глиняную кружку с ароматным чаем.
– Ни в коем случае! По крайней мере, не сейчас. Если ты сейчас будешь хватать железо с кривым позвоночником – может еще хуже скрутить. Надо его сначала выстроить ровненько и укрепить. Лучше какая-то гимнастика специально для позвоночника, пилатес, например.
– Да я был как-то на пилатесе у нас в клубе. Беспонтово. Одни девки ходят.
Михаил посмотрел на него как на сумасшедшего, а затем засмеялся жутким смехом.
– Ты себя слышишь, парень? Ты вообще понимаешь, что происходит? Я тебе говорю о ЖИЗНЕННО важной вещи. Если этого не делать, ты будешь очень понтово лежать в больничной койке в гламурном спортивном костюме! Осознай это! Ты делаешь выбор между здоровьем и твоим представлением о том, что «понтово», в пользу последнего! Все! Тушим свет! С тобой не о чем больше говорить. Тебе нужно не об отдыхе думать на курортах, а о вечном покое! С таким же успехом ты мог прийти ко мне с опасной бритвой, у меня на глазах перерезать себе вены, а потом попросить рекомендации для турфирмы!
Олег застыл с чашкой у рта.
– Ладно, иди грейся еще разок, обмывайся и езжайка домой, парень, тебя дома заждались… гламурные тапочки. Больше ведь тебя ждать некому? Верно?
– Верно, – ответил устало Олег. Он не мог ни обижаться, ни спорить, ни злиться. Какая-то пустота подкралась к его сердцу. У горла ком. Сил не осталось даже держать кружку, и он поставил ее на стол. Полное безразличие и апатия к происходящему. На секунду он действительно почувствовал себя самоубийцей. В эту секунду ему вдруг стало все равно – будет ли следующая. Он вдруг почувствовал, что Михаил копнул его так глубоко, что задел все жизненно важные органы. Он общался с ним всего пару часов и вот… Где-то глубоко внутри себя он услышал отзвук слов Михаила… Эхом ему вторили обрывки воспоминаний… Вот он мчится на немыслимой скорости на машине, нарушая правила, и чудом остается жив… Вот его откачивают в больнице после трехдневной пьянки… Вот он выползает на берег после пяти часов борьбы с океанским течением… И все это, по большому счету, от потаенного одиночества. Одиночества среди друзей и ежедневных встреч. Одиночество подобно пролонгированной смерти, поэтому, чтобы почувствовать себя живым, ему периодически хотелось играть со смертью. Михаил ушел греться, а Олег сидел, облокотившись руками на стол и уставившись в чашку. В ней отражалась лампочка, свисающая с потолка. Песни сверчков