синими наколками на руках, встречались и интеллигентного вида мужчины, в очках и шляпах. Сначала они пили пиво в забегаловке рядом с автобусной остановкой, потом куда-то удалялись, иногда, когда Мария была на работе, гужевались в их квартире, это она ощущала по горькому, табачному запаху в большой комнате, где стоял круглый, деревянный стол, покрытый белой скатертью. Неизвестно что бы было дальше, но финал этой истории оказался предопределён. Наступил месяц май. Наверное ни один народ в мире не любит этот месяц, как любят его русские. Первого, после демонстрации, Аркадий с Марией отправились на гулянку в большую компанию, вернулись уже поздно вечером изрядно навеселе. А почему бы и нет? С первого по третье мая объявлен государственный выходной, поэтому будущий муж Марии с удовольствием в уме прикидывал, что на утро у него припасены парочка бутылок «Жигулёвского» пива. К тому времени Аркаша частенько оставался у них ночевать, потому что твёрдо намерен был жениться, да и в двухкомнатной квартире рядом с отцом невесты особо не забалуешь. К удивлению Марии дверь в квартиру оказалась не заперта, но она не насторожилась, может отец в честь праздника отправился к соседям, такое случалось. Но он оказался дома. Когда возбуждённые ввалились в коридор и включили свет, Маша зажала рукой рот чтобы не закричать. Из прихожей в распахнутые двери комнаты упал свет, и они замерли в ступоре и стояли не шевелясь несколько секунд, не зная что предпринять. Тело отца лежало вытянувшись на полу вдоль кровати, а голова нависла над туловищем, привязанная за шею верёвкой. Уже синий язык вывалился из безвольного рта, руки плетьми смиренно покоились на плетёном половичке. Уже потом милиция особенно ничего не расследовала, лишь опросила соседей, бывших товарищей по работе, односельчан и выяснила то, что покойник имел криминальное прошлое и сомнительное настоящее, характер скрытный и нелюдимый. Выводы сделали быстро– повесился старик самостоятельно. Привязал бельевую верёвку к дужке кровати и расслабился на коврике, вот под весом своего тела удавка и затянулась. А тут уж и бесы подскочили, помогли петле затянуться потуже. Мария Андреевна в это не верила– не мог отец такое сотворить с собой. В тот роковое утро, когда она убегала нарядная на демонстрацию, он радостно махнул ей рукой с балкона и крикнул, чтобы не задерживалась на гулянке, и чтобы за Аркашкой приглядывала, а то накочегарится, придётся здорового оленя на себе тащить. Она доказывала в милиции, что на затылке нащупала огромную шишку. Так может кто-то ударил старика сначала, а потом в петлю затянул? Но упрямый участковый вздыбился, навис над ней и спросил, прищурив глазки:
– Так ты что не веришь органам? Советской милиции у тебя доверия нет? Твой папаша за вредительство советской власти шесть лет на каторге оттрубил, и ты туда же хочешь?
Заплакала Мария и выскочила из участка вон, поняла тогда, что правды не добьётся, лишь хуже и себе и Аркашке сделает. Так без гулянки и свадьбы расписались в поселковом