как его приятель, и когда взглянул на часы, жест его выражал нетерпение. А может, он чувствовал себя не слишком уютно. От движения руки полы его льняной куртки слегка разошлись, мелькнула рукоятка заткнутого за пояс револьвера.
– Блондин, – задумчиво повторил Кот Фьеррос.
Он вынул руки из карманов и медленно направился к Тересе. Та по-прежнему неподвижно стояла в головах кровати. Кот остановился, не сводя с нее глаз.
– Вот видишь, детка, – произнес он наконец. – Твой парень отлетался.
Страх свернулся у Тересы внутри гремучей змеей. Ситуация. Страх – белый, холодный, похожий на поверхность могильной плиты.
– Где он? – настойчиво повторила она.
Но произнесла это не она, а какая-то другая, неизвестная женщина, и слова заставили ее вздрогнуть от неожиданности. Незнакомая, неосторожная женщина, не знавшая, что надо молчать. Похоже, и Коту Фьерросу интуиция подсказала нечто подобное, потому что он взглянул на нее с удивлением: надо же, она еще задает вопросы, а не каменеет и не кричит от ужаса.
– Его больше нет. Он умер.
Незнакомка продолжала вести себя по собственному усмотрению, и Тереса снова вздрогнула, услышав, как та выговорила:
– Сукины дети. – Именно это она сказала или, во всяком случае, услышала, что сказала: сукины дети. Раскаявшись, не успел последний слог сорваться с ее губ. Кот Фьеррос разглядывал ее с любопытством, очень внимательно.
– Смотри-ка, крутая попалась, – задумчиво произнес он. – Матерей наших не боится поминать. И таким ротиком, – мягко закончил он.
После чего влепил ей пощечину, и Тереса распласталась во весь рост на кровати. Кот некоторое время разглядывал ее, словно оценивая. Потом оглушенная ударом Тереса – кровь стучала в висках, щека горела – увидела, как наемник перевел глаза на пакет с порошком на тумбочке, взял щепотку и поднес к носу.
– Хорош, – заметил он. – Не без примеси, но ничего, очень даже неплох. – Затем, вытирая пальцами нос, предложил угоститься напарнику, однако тот, мотнув головой, снова глянул на часы. – Да торопиться-то некуда, – возразил Кот Фьеррос. – Торопиться некуда, браток, а который там час, мне ровным счетом наплевать. – Он снова смотрел на Тересу. – Классная телка, – проговорил он. – И к тому же вдовушка.
– Кот, – очень серьезно произнес Поте Гальвес, не отходя от двери. – Давай покончим с этим поскорее. – Фьеррос поднял руку, призывая к спокойствию, и присел на край кровати. – Кончай дурить, Кот, – настаивал Гальвес. – У нас же есть инструкции. Нам велели убрать ее, а не валять. Так что давай, браток, делай дело – и без глупостей.
Но Кот Фьеррос и ухом не повел.
– Бывают же на свете совпадения, – сказал он. – А мне как раз всегда хотелось ее оприходовать.
До того, как Тереса стала женщиной Блондина Давилы, ее уже насиловали: сначала – ей тогда было пятнадцать – несколько парней из квартала Лас-Сьете-Готас, позже – человек, который устроил ее работать менялой на улице