единой бумажки… – тупо констатировал непреложный факт Соломин, – ни единой!» Брать профессора было не за что.
– Юрий Юрьевич, вас к телефону, – подошел помощник.
– Кто?
– МИД. Андрей Андреевич…
Соломин поморщился. Он совершенно точно знал, что сейчас произойдет: ему навтыкают да так что он будет вздрагивать, вспоминая этот день, еще много-много дней.
Пограничник вытащил последний предмет и приподнял чемодан. Тот был пуст. Совершенно пуст.
– Товарищ полковник, – напомнил о звонке из МИДа помощник.
– Стоп, – выставил руку Соломин, – а где договор?
Шесть часов назад в этом самом чемодане лежал сверхважный для обеих сторон договор с Институтом киберфизики. Теперь не было даже его.
Иммигрант
Алек добрел до проходной Института кибернетической физики уже к началу ночи. Вообще-то, Алек имел привычку приходить на работу в два часа дня. Зато покидал он рабочее место тоже не ранее двух часов пополуночи. Эта привычка у Кантаровича выработалась со времени учебы. Начиная с первого курса, он всегда прогуливал первые пары, пользуясь тем, что отец вел основной профилирующий предмет – математическую физику, и разговоры на тему посещаемости и успеваемости в деканате заканчивались в пользу Алека.
Впрочем, несмотря на постоянные пропуски и прогулы он, действительно, был одним из лучших студентов института. Но вот эти его ночные бдения доставляли ему особое удовольствие потому, что именно в эти часы он чувствовал себя Властелином Мира. Он царил над спящими президентами, министрами и академиками. Он думал за всех мудрецов, видящих сладкие или тревожные сны. Он строил планы завоевания мира…
– Куда прешься!!! – заорали из окошка авто, и замечтавшийся Алек отскочил.
Из-за шлагбаума одна за другой выезжали машины запоздало окончивших трудовой день сотрудников, и лишь один Алек стремился внутрь. И это не было чьей-то злой волей или приказом начальства; сколько он себя помнил, Алек Савельевич Кантарович сам решал, как ему поступать.
– Да-да, только сам, – пробормотал Алек.
Он вообще всю жизнь старался быть независимым, вот только независимость давали лишь две вещи: власть и деньги, а в Советском Союзе получить власть, не вступая в компартию и не участвуя в общественно-политической жизни государства, было невозможно. То есть, варианты, конечно, были. Например, можно было родиться в семье партбосса союзного масштаба или хотя бы войти в его семью на правах зятя.
Алек с юности относился к такому варианту очень серьезно и даже попробовал высчитать, какая из одноклассниц может в итоге привести его к заветным высотам. Он даже пошел на преступление! Втихаря выкрал из учительской журнал, где были записаны все родители одноклассников, и – о ужас! – у большинства одноклассниц отцов либо вовсе не оказалось, либо – в самом лучшем случае – они работали главными инженерами каких-то невнятных «ящиков». Так что самым высокопоставленным среди отцов девочек оказался папа Нади Спиридоновой – парторг автобазы.
Алек