и тем очевиднее бесцветные тени остальных…
Наш правящий класс, не в пример всем другим странам, всем обязан Государям: почестями, арендами, пенсиями, заботливым расположением Монархов, и мы уже знаем, как в 1917 году заплатит Им за это знать и бюрократия.
И те несколько консерваторов, которые выступают в слабочитаемой консервативной печати, видя движение событий к распаду – до 1900 года отстаивают силу правительства, верят еще в нее, но, убеждаясь с этой эпохи в его бессилии, оппортунизме, попустительстве, ошибках и в непризнании здоровых желаний и мыслей крестьян и местных людей, а главное – в неспособности защитить Монарха и строй, самые благонамеренные вынуждены на выступление против бюрократии, и этот класс, по своей вине, теряет последних защитников. Теряя авторитет, не имея корней в народе, бюрократия сдвигается в сторону радикалов.
Щадит правительство и осторожно в своих обвинениях во имя верности к Монарху одно поместное дворянство, но и его голос будет и замолчан, и заглушен тем же ревнивым правящим классом…
Бюрократия не дает сомкнуться силам, верным Государю…
Нельзя отрицать, что как в обществе, так и в бюрократии были люди выдающиеся по труду и знанию. Такие были, держась старых традиций, оставаясь до конца неподкупными и твердыми. Были и трудоспособные, и достойнейшие… но с 1900-х годов «верный» тип чиновника уходит в тень, старея, не умея догнать запросов нового времени и не сочувствуя политике авантюризма и начавшемуся метанью из стороны в сторону…
В передних рядах Петербурга, не составляя сплоченного ядра, оказываются новые люди. Это даже не класс, а галерея меняющихся во имя карьеры чиновников. Кланяясь на обе стороны (и консерватизма, и либерализма), стараясь угодить всем и не угождая никому, они делают политику. Однако делать политику без преемственного плана не удалось; за политикой стояла история, которая считалась только с Монархом. Пути же истории всячески загромождались бюрократией и обществом, и история неизбежно должна была в 1905 году временно остановиться.
Новый прирост к бюрократии – парламент — усилил централизацию, подорвал авторитет и живую силу Монархии – нагромождение усилилось, и уже с 1905 года Россия, не имея защитников закона, была брошена на путь развала.
Для одних бюрократия конца XIX века – «стена», отделяющая Власть от народа, для других – стена, ее ограждающая. Бюрократия окажется плетнем, через который шагнет общество, чтобы покончить с Царской властью. То же общество в 1917 году даст «вторую» свою бюрократию, правящую уже без всякой совести и разума, во имя революции. Эта бюрократия не сумеет ни властвовать, ни управлять, ни сопротивляться, засядет в Зимнем дворце под защиту женского батальона и кадет и бесследно исчезнет за границей.
Последняя попытка возрождения бюрократии, в тылах белых и иных армий, тоже бессильна; общество не сумеет взять власть ни в Уфе, ни в Омске, ни в Риге, ни в Архангельске, ни в Крыму, найдя описание своих дел в летописях Гинца, Будберга, Сахарова