листьев, пахнущих терпкой горечью, спалось не в пример теплее. Главное, соорудить «ложе» из толстого слоя сухой коры – иначе земля, словно упырь, все тепло из тела высосет.
Хорошо ночевалось в стогу. Жаль, стога попадались редко.
Зарядили дожди – промозглые, унылые, как похороны. Дорога раскисла, в самой густой чаще даже мышь не нашла бы сухого уголка. С «подножным кормом» стало худо. В деревнях на мальчика косились, мягко говоря, без приязни. В дом не пускали, изредка разрешали спрятаться в хлеву или в сарае-развалюхе с прохудившейся крышей. Подавали скудно, швыряя жалкие объедки. Чаще без затей гнали прочь. Местная ребятня улюлюкала вслед, бросала в спину камни и комья грязи. Лишь собаки, как ни странно, не трогали Краша – облаивали, но близко не подходили.
«Надо идти в город, – вздыхал Краш, через шаг оскальзываясь на жухлой траве. – Маги в городах живут. Отец рассказывал. Только…»
Дальше мысли сворачивали в накатанную колею. Кто возьмет в ученики вонючего оборванца, худого, как скелет, с колтунами в волосах? Могучий волшебник такого на порог не пустит! Чтобы глянуться магу, надо подобающе выглядеть. Отец очень любил это слово: «подобающе». Нужна приличная одежда. Да где ж ее взять – приличную? Тряпьем бы разжиться, чтоб не околеть от холода! Украсть? Поймают – изобьют до полусмерти, правую руку топором отрубят. Или в темницу бросят. В темницу – оно бы и неплохо. Крыша над головой. Кормят… К темноте он привычный. Сиживали, знаем. Черная Вдова о нем заботилась, поила млечным соком, вылизывала. А люди – хуже тварей! Опоили, ограбили, вышвырнули в канаву.
Гонят, бьют, морят голодом…
На одежду можно заработать. Будь он взрослым мужчиной… А так – зима на носу, кому нужен лишний рот? Пинок под зад, и весь разговор. Спасибо, добрый хозяин попался – мог и поленом прибить. Мальчик не чувствовал коченеющих ног. Не замечал снежинок, срывавшихся из низких, набрякших влагой туч. С упорством одержимого он шел на север. Зачем? Спроси кто – Краш не смог бы ответить.
Шагнув за околицу, он с ясностью смертника, взошедшего на эшафот, понял: эта деревня – последняя на его пути. Если и здесь не приютят, не бросят кусок хлеба – он ляжет, где стоит, и замерзнет.
Может, оно и к лучшему?
Закрыть глаза – и ждать, пока Предвечная Тьма не сомкнется вокруг. Кто встретит Краша на том берегу Хавсалы, реки царства мертвых? Мать с отцом? Черная Вдова? Правда, он не исполнил волю королевы Шаннурана, не вернул ей Око Митры…
Тяжесть чужого взгляда придавила к земле. Краш с трудом заставил себя обернуться. Суставы скрипнули несмазанными ступицами колес. От ближайшего дома на мальчика глядел медведь. Огромный, кудлатый. Нет, не медведь – бородач в косматой, с проплешинами шубе. Шапку бородач надвинул на самые брови.
«Прогонит», – безнадежно подумал Краш.
– Пустите… погреться…
Медведь молчал.
– Холодно…
Медведь шумно засопел, высморкался под ноги. Рыкнул:
– Убирайся! Ишь, проглот…
Краш