концов переедут в следующем году в Лондон. От этой мысли шоколадный круассан лезет наружу, и я сглатываю, чтобы вернуть его на место.
Телефон жужжит, и я тут же забываю о своем обещании и думаю, что это, может быть, Ной. Но это не он. Это Кира.
«Где ты?» – прочла я сообщение. Потом посмотрела на время. У меня оставалось всего пять минут до первого урока… и предполагается, что я вместе с Кирой делаю презентацию по истории. Упс.
Я перехожу с шага на бег, мчусь вверх по ступеням, через двойные двери школы. Сразу за ними две новенькие семиклассницы склонились над телефонами, хихикая над чем-то из «Звездных глазок». Я мгновенно чувствую волной поднимающееся раздражение: наверное, они обо мне сплетничают…. Но на этот раз – не обо мне. Оказывается, что Хейден из «Скетча» порвал со своей подругой Кендрой. Когда одна из девушек поднимает взгляд на меня, она хмурится… но в ее глазах нет и тени узнавания. Просто, пялясь на них, я выгляжу немного странно. Быстро прохожу мимо, сердце колотится в груди. На меня уже больше не оборачиваются.
Я облегченно выдыхаю, позволяя беспокойству отступить.
Мы с Ноем формально – вчерашняя новость. Я просто обычная девушка, живущая обычной жизнью в обычной школе. Это то, чего я хотела с момента окончания тура. Не так ли?
– Пенни! БОЖЕ МОЙ, вот ты где. – Кира бежит ко мне, прерывая цепочку мыслей до того, как они зашли слишком далеко. Она начинает говорить о презентации, и я позволяю ей втянуть себя через школьные коридоры назад, в нормальную жизнь.
Глава вторая
– Погоди, еще один.
– Пенни, уже без пяти семь…
– Знаю, но свет идеальный… – Я делаю последний снимок Эллиота: силуэт на фоне темнеющего неба. В этот раз мы не на пляже, а в парке Блейкерз, расположенном прямо перед нашими домами, неподалеку от ряда хорошеньких домиков, выкрашенных в пастельные тона. Мы живем на холме, и это значит, что из окон наших смежных спален на чердаке открывается прекрасный вид на парк и море за ним. В парке есть башня с часами, под которой мы с Эллиотом провели много солнечных вечеров, читая или фотографируя.
Эллиот немыслимо изгибается в позе мостика и подпрыгивает к звездам. Я лежу на животе на траве, снимая с низкого угла. Если не знать, что это Эллиот, то на этих фотографиях его можно даже не узнать. Мне удалось поймать заходящее солнце под изгибом его спины, солнечные лучи размывают все детали… но зато так он кажется внеземным, как будто свет исходит прямо из него.
– Ладно, закончила, – говорю я, опуская камеру. Сажусь и проверяю телефон. Нет никаких обеспокоенных сообщений от мамы, так что я прихожу к выводу, что Том, возможно, запаздывает.
– Дай глянуть, – говорит Эллиот, падая со своего мостика спиной на траву. Я склоняюсь над ним, показывая. – О, Пенни, как чудесно! Ты по-прежнему лучше всех. Это стоит отправить в галерею.
– Определенно, это станет главным экспонатом! Назову ее «Эллиот и солнечный мостик».
– Может, тебе стоит немного поработать над названиями, Пи.
– Принимается.
Эллиот