к себе большой потертый саквояж с заплаткой посередине. Тип оказался позади меня и, кажется, тоже не слишком удивлялся происходящему.
От высокой скорости захватило дух. Невозможно. Нереально! Ну не может трамвай так ехать! За рулем что, Шумахер?
Посмотрела в окно, и мне тут же стало плохо. Вестибулярный аппарат у меня неважный, даже на аттракционах не катаюсь. Но главное я все-таки заметила: люди, снующие по городу, совершенно не реагировали на несущийся мимо них трамвай. Господи, да он же под двести гонит!
Все-таки не выдержав, я кое-как поднялась с места и, перехватывая руками по поручням, подошла к водительской кабинке. Окошко было по-прежнему закрыто, но это меня не волновало. Усилием воли заставив себя отцепить одну руку, я постучала. Как и в прошлый раз, реакции никакой. Плюнув на все, решила открыть сама. Стекло поддавалось так медленно и с таким противным звуком, что заболели зубы. Отвратительное чувство, как будто кто-то проводит ногтями по поверхности зеркала.
Открыла окошко, отдернула шторку и… собственно, все. Наверное, я брежу. Кажется, сегодня в кафе я ела салат, показавшийся не слишком свежим. Должно быть, отравление и, как следствие, галлюцинации.
Обернувшись в сторону попутчиков, несколько секунд ошарашенно ловила ртом воздух, а потом некультурно ткнула пальцем в сторону водительского кресла:
– Там… там…
– Там-там? – подсказал шатен, как-то подозрительно ухмыльнувшись. – Хочешь станцевать ритуальный танец?
Фамильярное обращение проигнорировала и выпалила:
– Там! Никого! Нет!
Водительское кресло пустовало. То есть за рулем вообще никого не было! Как, черт возьми, мы едем?! Чтобы дожить до таких реальных галлюцинаций, одного прокисшего салатика явно недостаточно. Тут надо либо ведро спиртного, либо… еще одно ведро спиртного.
Пока я хватала ртом воздух и силилась придумать хоть какое-то логическое объяснение, трамвай по-прежнему мчался вперед. От высокой скорости за окном все сливалось воедино, и при взгляде на это становилось совсем тошно.
Я еле доползла обратно, рухнула в кресло, и в этот момент стало темно. Не сразу поняла, что мы въехали в какой-то тоннель. Стало по-настоящему страшно. Абсурдность происходящего зашкаливала и усугублялась тем, что шатен и бабулька сидели с такими лицами, словно в этот момент не происходило ничего из ряда вон выходящего.
– Послушайте! – обратилась я к типчику, перекрикивая шум. – Вы можете объяснить, куда мы едем?
Беру свои слова назад – типчик не странный. Он в квадрате, нет, даже в кубе странный! Потому что в ответ на мой вопрос лишь невозмутимо пожал плечами и со снисходительной улыбкой ответил:
– Домой.
– Какое домой? Он же несется черт-те куда!
– Ты чего кричишь-то? – недовольно покосилась на меня бабулька, еще сильнее прижимая к себе саквояж. Как будто я его отбирать собралась, честное слово.
– Бабушка, – уже тише, но не менее эмоционально произнесла я, – хоть вы мне объясните,