опоясывали видимый горизонт. Антигравитационного излучения оказалось недостаточно, чтобы вырваться за пределы Млечного Пути. Теперь «Биофор» несся обратно к Солнечной системе и, в конечном счете, к ядру галактики, чьи притяжения превышали антигравитацию, излучаемую кораблем. Риверс поспешил выключить антиграв.
Долго просто сидел и вспоминал. Огляделся. Увидел себя в зеркале и ужаснулся. Упал на пол и зарыдал, давясь слезами и размазывая их по грязному обросшему лицу. Перед его взором, словно призрак, возник явственный призрак одиночества. Он закричал в пустоту, надрываясь:
– Домой! Домой!
Им овладела лихорадочная жажда деятельности. Забросал навигатор вопросами и жадно изучал ответы. Далеко занесло его! К самому облаку Оорта. Можно ли найти обратную дорогу? Почему он не сразу сделал это, когда Земля еще была рядом? Умные механизмы по его заданию рассчитали новую трассу, соединяющую «Биофор» с почти невидимым Солнцем. Антигравитационный двигатель оказался исправным.
И тут он вспомнил о событиях на Земле, о том, что он, возможно, лично уничтожил тысячи или даже миллионы людей. Пусть врагов, но людей. А попутно и ни в чем не повинных людей. И теперь, вернувшись, что он застанет? Радиоактивную пустыню? Ядерную зиму? Одичавшие остатки хомо, но уже не сапиенсов? А может быть, мир и порядок был все-таки восстановлен, и цивилизация, пусть в упрощенном виде, все же существует? И ненависти ни к кому больше не было в его измученной душе. Ненависть сгорела в одиночестве. Осталось чисто биологическое, почти бессознательное влечение к себе подобным вне их социальных и политических отношений. Жизнь тянется к жизни из теней мертвой природы. Разум – к разуму. Таков истинный закон Вселенной. И вот ничтожный разумный атом оторвался от своего детского и обжитого места и умчался в неведомую даль, чтобы слиться с мировой энтропией, с «ничто», и все же суметь вернуться к таким же, как и он сам. Пусть еще годы одиночества, но они будут годами ожидания. И еще Риверс был теперь уверен, что сумеет доказать свое право на существование в уцелевшем обществе, даже если это будет стадо первобытных дикарей.
12
«Биофор» опять мчится в звездную россыпь, в которой затерялась одна-единственная звезда, дающая свет, тепло и жизнь. И снова текут дни, месяцы, а может быть, и годы.
И однажды приборы сказали ему, что вот та еле видимая звездочка – его родное Солнце. А потом она приблизилась. И знакомые созвездья нарисовались на черном бархате космоса. И как-то раз он услышал радиосигналы, и их звуки были осмысленны. Потом они исчезли. Были ли сигналы посланы разумными обитателями других миров или означали неизвестную игру природы?
И опять шло время. И казалось, что космос состоит только из пустоты и далекого роя бесчисленных звездных точек. И даже он сам есть только концентрат пространства и времени. Риверс узнавал созвездия и радовался, как ребенок. А Солнце все росло в диаметре и притягивало своим невидимым магнитом к себе. Он узнал Юпитер и Сатурн.