круглый год пеленать, пять лет купать ребенка, до двух лет укачивать его на руках и кормить из соски, потом кормить с ложечки, использовать 308 пластырей (именно столько требуется некоторым детям в течение года), посетить минимум 220 футбольных матчей, бесчисленное количество раз готовить, идти на жертвы, чтобы оплатить колледж и выполнить тысячу других актов служения. Однако мы выбираем – добровольно выбираем – возможность иметь детей. А те, у кого не может быть детей биологически, часто предпочитают усыновить или удочерить ребенка, которому не может нести служение никто другой.
Служение другим – высочайшая вершина, на какую когда-либо поднимался человек. Большинство людей, внимательно изучивших жизнь Иисуса Христа, согласны с тем, что Он был особенно велик, когда взял тазик и полотенце и смиренно омыл ноги Своим ученикам. Он устранил все сомнения в том, каким было Его намерение, сказав: «Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам… Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете»4. В другой раз Он сказал Своим последователям: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою»5.
Это великий парадокс: для того чтобы возвыситься, надо опуститься. Родители не призывают своих детей быть такими, как Гитлер, – и даже такими, как Дональд Трамп, – но тысячи людей продолжают призывать их быть такими, как Иисус. Служение – признак величия.
Что наблюдал в нашей семье антрополог Джон? Он видел, как Кэролайн, которая определенно не «жаворонок», встает пять дней в неделю рано и готовит горячий завтрак для семьи – акт служения на уровне Матери Терезы (если вы не встаете утром рано, вам этого не понять). Эта утренняя жертва совершается не по принуждению. Я не требовал этого и даже не ждал, хотя и бесстыдно наслаждаюсь этим. Когда Шелли, наша старшая дочь, достигла школьного возраста, Кэролайн решила, что у детей должен быть горячий завтрак перед уходом в школу и что она должна нести это служение ради семьи. Она подумала, что так она сможет поблагодарить Бога за своих детей. Я думаю, что это благородное проявление ее отношения к служению.
Прошло двенадцать лет, Шелли поступила в колледж, а Дерек пошел в старшие классы. Горячий завтрак просуществовал еще четыре года, пока Дерек не попрощался с нами и не отправился учиться философии, английскому языку и религии. Эпоха горячего завтрака завершилась так же незаметно, как и началась шестнадцать лет назад. Я вернулся к холодным мюслям, грейпфрутам и бананам, что было на тот момент лучше для меня. Даже теперь, когда наши дети приезжают к нам, оторвавшись от своих взрослых дел, они с удовольствием вспоминают горячие завтраки. Память о них закрепляется раз в году, когда в рождественское утро Кэролайн опять выходит на кухню и повторяет исторический обряд служения.
Каким было впечатление Джона от этого? Вот что он говорит годы спустя:
Не думаю, что я оценил все это так полно, как сейчас, когда стал старше и острее ощущаю жертвенность в семье,