ним как в палатке. Большая часть досок, привезённых со склада для работы, была уложена в грязь на манер тропинок и настила. Строители терпеливо ждали, убивая время разговорами и игрой в карты. Дэн очень переживал.
– Ладно тебе, Дэн, – утешал его неунывающий Славик. – Глупо на погоду обижаться. Ты здесь ни в чём не виноват.
– Если мы тут будем целыми днями сидеть – что тогда получим в зарплату? Выполнение какое будет? Нам платят за сделанную работу, а не оклад.
Все помрачнели и задумались.
Ворота хутора приоткрылись, и вышла какая-то фигура с зонтиком. Незнакомец подошёл к навесу и бодро сказал:
– Такоко снекопата… такоко снекопата… Тафно не помнятт стешние местта!
– Служили два товарища… в однем и тем полке, – согласился Славик. – Ты здесь живёшь? Эстонец?
– Та. Я Тынис, – представился неизвестный, поднимая руку с зонтом.
– Абориген. И по-русски говоришь?
– Кофорю. Я толко шифу тутт.
Тынис был крепким сорокалетним мужчиной среднего роста с русыми волосами и ярко-голубыми глазами. Человек очень спокойный и по-крестьянски хозяйственный, имел свой хутор с землёй и неплохо говорил по-русски. Он очень любил внезапно удивить собеседника строчкой стихов или куплетом песни, которые произносил не к месту и с невероятными ошибками. А в общем-то Тынис был славный парень и закоренелый холостяк.
– Слушай, толко-житель, – спросил Славик, – дождь когда кончится? Не в курсе?
Тынис выглянул из-под зонта и посмотрел на небо. Потом немного подумал и ответил:
– Фечером. Латно, пойту…
– Я ему верю, – сказал Коля, кивая на удаляющегося Тыниса. – Эстонцы в таких делах разбираются. Приметы и всё такое.
Дэн тоже поверил.
Дождь кончился ночью. От туч не осталось и следа, а солнце так разогрело землю, что даже парило. За день поле подсохло, и даже вода в котловане куда-то ушла. Невероятная эстонская погода иной раз менялась на глазах. Повеселевший Дэн заказал бетон и экскаватор.
Утром было уже жарко. Дэн вылез из машины и двинулся по доскам к своим подчинённым. Те слушали очередную историю Славика:
– … капитан-лейтенант Глодт. И он был как обезьяна весь такой. Волосатый страшно, и лоб, как у гориллы. Строгий – жуть. Нормально и говорить не мог, орал вечно. Ну, мы тоже матросы были не промах… Раз, помню, пошли всем экипажем в кино. Что-то там показывали такое про Африку, джунгли, природа, все дела. И вдруг крупным планом обезьяна сидит на ветке и чешется. И тут голос в зале громкий: «Да это же капитан-лейтенант Глодт!» И хохот у всех… Ну, Глодт наш кааак подскочил и орёт: «Зажечь свет! Кто кричал? Я вам покажу!..» Я тоже кричу: «Скорее свет! Нам счас покажут!..» Свет зажгли, а кто кричал – не понять. Ну, тут Глодт и говорит: «Кто рожу воротит и в глаза не смотрит, тот и кричал». А там таких, может, половина… Тогда он на меня уставился и злобствует: «Я слышал твой голос!..» Я ему объясняю, что кричал не то совсем, а…
– Всем привет! – бодро