как будто ударяясь.
И в этой недалёкой красоте
её – хорёк, готовящий зимовье,
опилки чешет на дырявой голове
и говорит ей: только не сегодня.
Мне нравится, как ЭТО говорит
моей жене ЖИВОТНОЕ под солнцем,
мне нравится и, что она молчит,
переполняясь молоком сегодня,
что к ней падёт [и скоро] вся листва,
прозрачною землёй переполняясь,
что смерть сегодня снова неправа,
что речь о ней всего лишь показалась.
(30/09/13)
«В срез неба заглянул – а там колодец…»
В срез неба заглянул – а там колодец,
свернувшись, спит высокою водой,
и пахнет шерстью лёд – и свитер носит,
и дышит за звездою неживой.
И смотрит на меня – чужой, обратный,
голодный свет и лижет языком
у мальчика – старик есть и собака
кусает сруб своим кривым плечом,
у языка – порезы и собака,
порезы неба чует тёплым ртом,
у старика спят мальчик и собака,
и он глядит в них, как в хозяев дом.
(06/11/13)
«Печален облик из окна…»
Печален облик из окна
промокшего – зима ли ждёт,
что выйдем мы из дома на
холодный воздух, обожжет
мою стареющую кожу
зима, в которой Пушкин спит —
печален вид и невозможен —
как ложка длинная лежит.
(10/11/13)
«Что ж счастье есть в домах, где кровоток …»
Что ж счастье есть в домах, где кровоток —
к себе призвал невидимый сквозняк,
где едешь ты – с вагонами далёк —
и белый смех, упрятанный в санях,
сопровождает в тот поток тебя,
в примерный (даже сказочный) сугроб,
и смерть касается тебя, как живота,
предчувствуя рождение твоё.
Счастливая роженица – ты, смерть,
вот кокон сброшенный лежит уже в снегу,
и мы с тобою, растерявши твердь,
как-будто в хирургическом раю
подслеповато щуримся на свет,
топорщим крылья, учимся слогам,
молчанию, которое в ответ слагает тот,
что подобает нам.
(11/11/13)
Θεογονία
Здесь жабой валится октябрь
в зеркальный пух своих смертей
в свой перепуганный финал,
летящий третьим меж зверей.
Здесь между слабых изолент
перемещает он в свой слух —
меня и тех двух-трех парней
которых тоже не найдут.
Куда ушли они с петель? —
прекрасен висельника вид,
покуда жалобны – как дверь —
синицы тёмных аонид.
Кого ты выдумал, октябрь,
пока ты смотришь на меня
и замышляешь мне язык,
и чертишь крестик по полям?
Октябрь, прикинувшись толпой,
обходит голос, словно ВОХР,
он сторожит с винтовкой смерть,
шевелит лужей,