слушали дуку вполуха. Знали уже давно, о чем скажет. Да, конечно, Запад давил древнюю Византию, нынче – экономически, а раньше – и военной силой. Однако игнорировать турок мог сейчас только слепой. Вот и Лука Нотара не игнорировал… он лишь сравнивал. И сравнения были не в пользу латинян, как в империи именовали европейцев. Латиняне то, латиняне это, латиняне такие, сякие, этакие…
Алексей и раньше не понимал подобных обобщений. Типа того: французы – галантные кавалеры. А если не галантный – значит, не француз? Немцы – любители пива… А кто предпочитает виски? Значит, эти – не немцы? Русские – пьяницы. А кто не пьяница – уже не русский? Чушь какая-то… Вот так примерно и здесь. Да, конечно, наверное, есть что-то общее, объединяющее, у наций… но есть и человеческая индивидуальность, все те качества, которые и составляют не тупое стадо, но личность!
После дуки выступало еще человек шесть с дурацкими выпяченно-патриотическими завываниями. Мало кто слушал, все перешептывались, решали собственные дела, а кое-кто – вполне откровенно спал. Алексей тоже подремывал, лишь иногда вскидывая голову под строгим взором Филимона Гротаса.
…поднять народ… все, как один… наша великая страна… наша вера… верные сыны Отчизны…
Господи, как все похоже! И как убого – одни слова. И чем они выше, патетичнее – тем ублюдочнее тот, кто их произносит ради каких-то своих корыстных целей.
Собрание закончилось уже в темноте, протопроедр отправился со всеми и на служебной коляске поехал домой, наслаждаясь вечерней прохладой, наконец, наступившей после жаркого майского дня.
Еще подъезжая к дому, Алексей заметил что-то неладное. Несмотря на позднее время, почти во всех окнах горели огни, суетясь, маячили какие-то тени, слышались выкрики и плач. Кстати, тоже самое происходило и в расположенном неподалеку обширном особняке, утопающем в зелени садов. Там тоже бегали, суетились и даже… как показалось протопроедру… рыдали.
Да что же такое случилось-то?
Прыгая через ступеньку, молодой человек поднялся в покои… сразу увидев плачущего Арсения на коленях жены. Та даже не спросила – что так поздно? Войдя, Алексей присел рядом на лавку…
Ничего не сказав, Ксанфия увела сына в спальню, в отдельную спальню, не к остальным детям – там слышно было, как пела колыбельные песни Фекла.
Ничего не понимая, Алексей налил себе вина и терпеливо ждал. Знал – супруга сейчас все расскажет, поведает во всех подробностях, если знает сама.
Уже стало темно – наконец, потушили светильники – лишь в углу, под иконой святого Михаила, тускло горела лампадка. Протопроедр посмотрел на строгий лик святого и почему-то поежился. Нет, он был вполне верующим православным христианином… но вот никак не мог заставить себя ненавидеть католиков, как это делал дука Лука Нотара. Для ненависти пока вполне хватало турок.
Зеленоватое пламя лампадки качнулось – в комнату тихо вошла жена. Уселась рядом, обняв мужа за плечи,