а ваша, потому что это ваша земля и время, которое он тратит, тоже ваше.
Матушка вздохнула, но больше я ничего не слышал, потому что тут же ринулся через террасу и вниз по ступенькам на лужайку, ровную поверхность которой нарушил небольшой холмик.
– Мистер Пимлотт! Мистер Пимлотт! – закричал я на краю лужайки, где он работал. – Что вы делаете? Вам помочь?
Он стоял на коленях, но при моем появлении поднял свое загорелое лицо и смерил меня взглядом, непонятно что выражавшим. Я его немного робел, отчасти потому, что он принадлежал к этим странным созданиям – мужчинам; других, кроме него, я близко не знал. Я не совсем понимал, что это вообще такое – быть мужчиной, заметил только, что он был большой, пах землей и табаком и кожу на лице имел, судя по виду, грубую.
– Ну-ну, мастер Джонни, – откликнулся он, – только не допекайте меня своими спросами да вопросами. Мне ведь, не в пример некоторым, не за то платят деньги, чтобы я вам отвечал.
– Мне Биссетт велела пойти вас отыскать, чтобы вы мне сказали, чем надо помочь.
– Это не моя забота. Миссис Биссетт мне не начальник – боже упаси. Хоть она и воображает иной раз, будто может мною помыкать.
Я понаблюдал за ним немного, пока он работал молча. Он склонялся над ямой, больше походившей на нору, и неуклюже тыкал в нее каким-то инструментом с длинной ручкой.
– Что вы делаете? – спросил я.
Он не ответил, а взглянул на солнце, заслоняя глаза от его все еще яркого света. Затем он извлек инструмент (в самом деле очень длинный) и начал стукать его о траву, чтобы сбросить комья земли, попавшие в насадку, потому что инструмент действительно был очень странный, с полотном, подвернутым с обеих сторон почти как крюк. Мистер Пимлотт положил его и принялся собирать другие инструменты и складывать на траву рядом с большим деревянным ящиком, где они хранились.
– Чем вы сегодня занимались, мистер Пимлотт? – спросил я, изнывая от любопытства.
Все так же молча он начал смазывать металлические поверхности густым, похожим на прозрачный мед жиром, перед тем как завернуть каждый в кусок мягкой кожи и бережно спрятать в ящик. Инструменты всегда меня зачаровывали: грозные зубья грабель, ямкоделатель с двумя остриями, чтобы вырывать чертополох, заступы с тяжелыми деревянными рукоятками, до блеска отполированными от долгой работы, железные зажимы, которыми скреплялся металл с деревом, но в первую очередь полотно лопат, блестевшее так ярко и так удивительно, ведь голый металл сохранял блеск оттого, что его часто и с силой вгоняли в землю.
– А как называется вот это? – спросил я, указывая на ту самую лопату, с длинной рукояткой и необычным завернутым полотном. – Это заступ или садовая лопата?
– Не трогайте, – предостерег мистер Пимлотт. – Она очень острая.
– А эта? – Я указал на другой инструмент, который он при мне ни разу не использовал.
Мистер Пимлотт поднял глаза.
– Эта? Ну, это мой выкопочный нож.
– А что вы им делаете?
Он долго смотрел на меня молча.
– Ну,