простой, с которым вы можете делать все, что угодно. Я именно выбрал человека такого сорта для того, чтобы вы не были слишком стеснены. Он был капитаном в отряде моих стрелков. Недавно я взял его оттуда, чтобы иметь его всегда при себе: его наружность смешит меня.
– Ах! Так, может быть, в самом деле…
– А относительно того, что вас стесняет, так вы только скажите, что дали обет св. Деве: вот и все. А вы рассчитывали остаться при мне?.. Я и сам страдаю от этого больше чем вы, но это невозможно.
– Ваша светлость, я предпочла бы оставить все так, как вы решили. Признаюсь вам, речь отца Леграна глубоко тронула меня, и я решилась уже больше не обманывать человека, который покрыл мой позор.
– Э, нет, голубушка моя, моя красавица, у нас не такой уговор был! Господи, Боже! Вы думаете, так я и оставлю вас? Я ведь уступил только вашим мольбам, да страху вашему перед вашей благородной фамилией и только потому дозволил этот брак; но не думайте, чтобы я относился к вам безразлично… Я люблю вас одну, и ради вас не задумаюсь пожертвовать любовью хотя бы какой-нибудь королевы… Говоря эти слова, герцог посмотрел на входную дверь, точно боялся, что Изабелла Баварская стоит на пороге. Но там никого не было, только откуда-то вдруг послышалась музыка.
– А, – проговорил герцог, после минутного раздумья, – теперь помню: сегодня вечером в отеле бал вы там будете, это вас развлечет, а завтра я сам провожу вас в замок ваш, потихоньку, скромно, будто еду на охоту. Никто ничего не скажет.
– Нет, нет, ваша светлость, – возразила Мариета – решимость моя неизменна. – Довольно и того, что я скрываю от мессира Обера тайну, которая принадлежит не мне одной. Я боюсь, открыв ему эту тайну, обратить вашего преданного и признательного слугу в смертельного врага. Я принадлежу ему теперь всецело и навеки. Он мог бы найти себе супругу более чистую, но не столь верную, какой буду я.
Взволнованная Мариета вся дрожала.
– Вы огорчаете меня, Мариета если на вас так повлияла проповедь, так это скоро пройдет, лишь бы только вы, чего доброго, не влюбились страстно в своего Вулкана! Такие капризы случались… положим, в мифологии… Но христиане то уж не станут отдавать предпочтение безобразию перед тем, что красиво.
– Как у вас достает духу еще шутить этим, ваша светлость!
– Да над чем же прикажете шутить, если не над уморительным мужем. Но, однако, музыка слышится все ближе, точно будто сюда идет. Да, да, вот и галерея освещается… скоро в отель «Сен-Поль» нахлынет толпа. Не понимаю, почему бы моему брату не перенести резиденцию в Турнельский дворец. Здесь, надо правду сказать, тесновато во время пиров и веселья… Пойдемте, моя красавица. Дайте вашу руку. Уйдем из этой залы, где того и гляди появятся свидетели нашего разговора.
– Куда же вы меня ведете? К мужу?
– Да, да, идемте… Пропадай они со своей помехой! Будь они прокляты эти скоты, что заставляют нас уходить и отсюда!
Разговаривая вполголоса, Орлеанский и Мариета прошли несколько зал, убранных на