после коротких переговоров.
– Вот и отлично, – Пантелей еще раз обнажил зубы в широкой улыбке, – тронулись.
Минут через двадцать неторопливой ходьбы морские пехотинцы, сопровождаемые довольно внушительной охраной, вступили в поселок контрабандистов. По правде сказать, ни Максаков, ни тем более Курочкин не предполагали, что столкнутся с такой убогостью. Никто, конечно, не ожидал увидеть роскошь, блеск и излишества избалованных богатством людей, но то, что предстало глазам морских пехотинцев, могло разочаровать любого. Убогие хибары, сколоченные то из жести, остатков разбитых катеров, а то и вовсе из картона или из плавника, тощая мелкая домашняя скотина, изможденные собаки, какие-то испуганные женщины, с головы до самых пят закутанные в давно не стиранные, потрепанные одежды.
– Странный какой-то поселок. Прямо как в «Пиратах ХХ века», – тихо пробормотал Григорий, удивленно рассматривая прелести местного обитания. – Такое ощущение, что эти молодчики всех мужчин повырезали, а женщин превратили в рабынь…
– Ты сколько человек заметил, кроме наших конвойных? – негромко поинтересовался Пантелей, внимательно изучая расположение хижин.
– Я? Я не считал, – честно признался Курочкин.
– Ты их уклад оставь для них, – посоветовал Максаков, – а сам собери глаза в кучу и наблюдай. Свои советы по поднятию местной экономики будешь потом давать. Если у тебя, конечно, кто-то об этом спросит.
Их подвели к одной из хижин, которая ничем не отличалась от остальных, и приказали остановиться. Внутрь хибары вошел один из охранников. Через несколько секунд он снова появился на пороге и жестом пригласил россиян войти. Пантелей указал на автомат, но контрабандист отрицательно качнул головой.
– Ладно, обойдемся ножами, – пробормотал старший сержант, послушно оставляя оружие у входа, – хотели бы шлепнуть, уже давно пришили бы. А так сейчас познакомимся с местным паханом, а заодно послушаем, что он нам скажет.
Однако вопреки опять-таки всем ожиданиям заправилой местным рынком контрабанды оказался не накачанный мышцами гигант и не увешанный золотыми цепями голован. Всем бизнесом заправлял преисполненный собственного достоинства тщедушный, с торчащими костями чернокожий старичок, побитый во многих местах сединой.
– Вот это перец… – удивленно прошептал Пантелей, застыв на мгновение в дверях. – По всему видать, дела у местных идут не очень.
Местный главарь меж тем дружелюбно указал на небольшую циновку, расстеленную в углу, жестом приглашая русских гостей присесть. Оба соотечественника заняли предложенные им места.
– Кофе? – учтиво осведомился старик, жестом приказав принести напиток. В темном углу хижины тут же что-то зашевелилось, и оттуда появилась закутанная в лохмотья женщина. Она поставила кофе перед гостями и так же безмолвно удалилась на свое место.
– Поблагодари, – Пантелей слегка подтолкнул подчиненного локтем, – спроси, как дела, как здоровье. Давай, поддерживай беседу. Че сидишь, как истукан? Может, и пожрать