что поэт должен быть поет (в смысле, накормлен) и напоет (в смысле, пьян). Но с воплощением этой концепции в жизнь порой выходили некоторые трудности. Например, сегодня аэда вышвырнули из трех таверн подряд, и поэтому он был несколько расстроен и не очень хорошо соображал, что творится вокруг и куда именно занесли его ноги.
Пока Умер шел к стойке, те из посетителей, у кого имелись затылки, задумчиво чесали в них.
У кого затылков не было, делали это мысленно.
Собравшиеся тут существа знали, что делать, когда ты нападаешь на человека, знали, что делать, когда он нападает на тебя. Но они не представляли, как себя вести с человеком, который собирается тебе спеть.
Ну а Толстый Маззи подумал, что можно внести некое разнообразие в звуковую начинку таверны. Рычание, вой, чавканье и предсмертный визг могут надоесть самому терпеливому кабатчику.
– Так, иди к стойке, – пригласил выползень.
– О, цветочек, – сказал Умер, разглядывая растение в горшке, что красовалось на стойке и одуряюще пахло.
– Осторо… – закончить предупреждение Толстый Маззи не успел.
Один из цветочков обернулся зубастой пастью, а та, зарычав, попыталась тяпнуть Умера за палец.
– Ой! – отскочил аэд. – Что это?
– Дикая орхидея, – сообщил Толстый Маззи. – Недавно из Пущи привезли. Ну, ничего, мы ее воспитаем…
– Предупреждать надо!
Умер отодвинул хлипкий табурет подальше от злобного растения. Для порядка прокашлялся и начал петь. Сначала он исполнил краткую, на десять тысяч строк, поэмку «Над пропастью не ржи», а потом принялся за мегаэпическое произведение, посвященное битве у Старой Пасеки.
На самом деле это была обыкновенная стычка между двумя бандами мародеров, но истина в поэзии выглядит иногда очень причудливо. Поэтому Умер надрывался, выпевая занудные родословные участников баталии и используя слова типа «многошумящий», «пьяно-гремящий» и даже «мертвосмердящий».
Такие термины всегда приносят прибыль, это он знал точно.
Вот и сейчас в сторону аэда полетели монеты – то ли в знак благодарности, то ли посетители просто решили попрактиковаться в дартсе.
– Встала над сушей исполнена бодрости Зоря! Ложе покинул и хитренький Вася Задонский! – вопил Умер, не забывая подглядывать из-под повязки.
Просто так, из любопытства.
В таверне все шло как обычно – три фея напивались, кто-то жрал человечину, в углу клубилось облако фиолетового дыма. Из него доносились тибидохающие звуки, явственно говорившие, что там курят вовсе не табак.
Потом дверь открылась, и вошел худощавый молодой человек.
Десятки рыл и морд повернулись к нему, свет факелов блеснул на обнажившихся клыках.
Но молодой человек сделал что-то, что именно, Умер не разглядел, и посетители вернулись к своим Кровавым Мэри (или Салли?). А новый посетитель, чье лицо вдруг показалось аэду знакомым, направился к столу, за которым сидели оборотни, числом не меньше дюжины.
Стоит заметить, что оборотни – самая неподходящая