на улицах, те же огни домов, тот же ветер в верхушках деревьев – но уже чувствую, что-то случилось.
Что-то…
Что-то…
Расправляю крылья.
Взмываю в небо.
Оглядываюсь. Затравленно. Ничего не происходит, но уже чувствуется, – вот оно, здесь…
Дома, дома, дома – вереницы домов насколько хватает глаз – и черт побери, на каждом доме над входом – знак, знак, знак, две завитушки и крест…
Что-то происходит с моими крыльями – они становятся больше, нагреваются, вспыхивают голубоватым пламенем, которое подсвечивает город недобрым сиянием.
Ищу опасность.
Не нахожу.
Две завитушки и крест, две завитушки и крест, – отчаянно перебираю варианты, что это может быть – ничего не нахожу.
Распахиваю пасть, обдаю пустоту раскаленным пламенем – опаленная ночь извивается в судорогах.
Враг, враг – где он может быть, этот враг, а если он спрятался в самом городе, да что значит, если, так оно и есть, может, в этом доме, или вот здесь, в зарослях заброшенного городского парка, или в старой ратуше, где живут совы, или…
Мощным ударом хвоста разбиваю ратушу, – совы взмывают в небо с обиженным гуканьем. Новый удар – рушится стена старого купеческого дома, вспышка пламени – яркий костер взмывает в небо там, где был парк.
Враг, враг… будь я проклят, если не найду врага…
Пылает город.
Люди в панике бегут куда-то.
Уже не могу сдержать ярость, – сыплются удары хвоста, рассыпается город, трещит по швам. Враг, враг, где он, это враг, две завитушки и крест, две завитушки и крест, две зави…
Складываю крылья.
Камнем обрушиваюсь в бескрайнее море, увожу самого себя от города, который чуть не разрушил.
Вижу своё отражение в шумящих волнах, в свете луны.
Две завитушки…
…и крест…
…две завитушки…
…и крест.
На краю Самхейна
Тетушка Луна считала наш дом самым плохим в округе – и считала весьма справедливо. Правда, если быть честными до конца, плохим был не дом, а место его расположения. Когда владельцы богатых домов начинали жаловаться, что живут за краем Лугнасада, а то и вовсе поближе к Мабону, а если аренду поднимут, то придется переехать за пятнадцатое сентября, совсем-совсем в осень – тут же кто-нибудь говорил, что им грех жаловаться, есть дома и похуже.
Под домами похуже подразумевался наш особняк, названный Самхейном – потому что он стоял на самом краю тридцать первого октября.
Когда тетушка Луна зажигала огонь в камине и горестно вздыхала, что стоит-то наш дом на самом краю осени, дядюшка тут же говорил в утешение, что платить-то за него надо всего-ничего – три мечты в месяц, да горсточку снов – но это, это было слабое утешение.
Впрочем, мы не ударили лицом в грязь – украсили свой дом на славу, не дом, а настоящий замок, развесили резные тыквы, вырезали из картона летучих мышей, зажигали по вечерам фонари, отчего холмы, где стоял дом, выглядели не такими уж мрачными.
Чтобы подбодрить тетушку Луну, дядюшка упоминал деревушку на краю Имболка, где всегда