дочь, Флоранс скривилась от отвращения. Господь милосердный, несносная девчонка как две капли воды похожа на своего папашу! А узнав о том, что одна ножка у бедняги короче другой, баронесса разразилась истеричными слезами. Какая пакость! Она должна долгие годы терпеть возле себя эдакое жалкое никчемное создание? Да ей дурно делается, стоит только взглянуть на маленькую хромушу. Как несправедливо, веселая безбедная жизнь молодой красавицы должна зависеть от калеки!
Шевалье, мельком взглянув на племянницу, скривился и злобно буркнул, что младенец ничуть не милее новорожденного крысенка. Пришлось Нинон унести малышку в другую комнату, чтобы она не мозолила своим дурацким видом глаза бедняжки баронессы. А избавиться на время от детского хныканья повитуха умела. Младенец получил целую ложку воды, разбавленной сидром, теперь девчонка будет спать несколько часов кряду. Стоит ли славной госпоже Флоранс так убиваться? Господь милостив, может, он приберет дитя к себе и развяжет руки молодой вдове. Но Фернан Робер, забывшись, выложил вслух то, что прислуге знать не полагается. Вороватые глазки Нинон забегали, она не ошиблась, теперь только бы не прогадать с ценой за услуги. Повитуха знала, что господа беднее церковных мышей, и наследство еще не получено, но в ушах мадам Флоранс чудесные серьги с изумрудами, а у господина шевалье перстень из белого золота.
Тем временем в полумраке комнаты, где спала девочка, послышались легкий шорох, глухой шепот и тяжелое дыхание. И промозглую комнату наполнил запах болотной травы и мускуса. На полу возникло темное бесформенное пятно. Словно живое, оно двинулось к стене, то сжимаясь, то выбрасывая в стороны причудливые завитки. Вскоре пятно поднялось по отсыревшим панелям на высоту человеческого роста и превратилось в женский силуэт. Тень отделилась от стены, и незнакомка медленно подошла к корзине. Даже в скудном лунном свете, что пробивался сквозь ставни, видно было, как прекрасна ночная гостья, стройная молодая красавица в платье из черного бархата, щедро обшитом золотистым кружевом. Ее длинные и темные волосы свободно спадали до самого пояса. Да, лицо незнакомки было прекрасно, но хищный блеск глаз и ярко – карминовые губы делали его неестественным и вызывали страх.
– Добро пожаловать в мир тьмы и греха, маленькая хромоножка, – торжествующе прошептала женщина.
– Отчего ты так торопишься, Атенаис? – Раздался насмешливый голос.
Ночная гостья вздрогнула, и ее красивое лицо исказилось от злости. Перед ней стояла монахиня в простой рясе из грубой ткани и кармелитском скапулярии4
– А, это ты, нудная святоша, сестра Элен! Чего явилась, видно, ваш хозяин не дает мирно спать по ночам? – Оскалившись, произнесла ведьма.
– У нас нет хозяина, у нас есть Отец! – Спокойно улыбнулась монахиня.
– Не начинай свои вечные проповеди, Элен, мне жаль тратить на них время.
– Хм, с чего бы тебе