вроде того, что Буян-де не прочь остаться тут с ними… Вспомнилось и загадочное исчезновение – на месте схватки не нашли никаких его следов, он тогда пропал, точно воспарив в небеса. Конечно, хотелось побольше узнать и о Ведунах, и о ламии… Но всё это потом. Потом. Расспросы подождут. Сейчас у несчастного оставалась одна только мысль – донести Ольтею до обиталища Ведунов да слабая надежда, что там помогут. Когда родович в таком состоянии, спрашивать его бессмысленно. Так что подождём.
Наутро к Диму ввалилась целая толпа. Впереди всех – Фатима, всему клану хозяйка; Линда, Гилви, Олеся – её ближние; нынешняя свита Фатимы. Файлинь видно не было.
За ночь Дим окончательно оправился. И хотя руки оставались связаны, он смотрел на сгрудившихся девчонок весело и совсем без страха.
– Вставай давай, – распорядилась Фатима. – Вставай. Учитель тебя уже ждёт.
Равнодушно глядя в сторону, Дим поднялся. Не противясь, вышел на свет. Над кланом замерло не по-осеннему яркое солнце; родовичи клубились на площади, точно растревоженные лесные пчёлы.
Учитель тоже был здесь. Ходил взад-вперёд возле Кострового Дерева, словно поджидающий толстую древесную мышь леодавр. На Дима Учитель бросил лишь один короткий взгляд, и тот вдруг понял, что наставнику нет никакого дела до заблудшего чада – мысли Учителя занимало нечто тайное, недоступное простым обитателям лесов.
Когда появилась Фатима, Дим невольно подумал, что девушка отнюдь не выглядит торжествующей победительницей. Скорее наоборот, Фатима казалась растерянной. Оно и понятно – толпа приглушённо гудела десятками голосов, но было не заметно, чтобы клан Твердиславичей дружно требовал смерти Дима.
Здесь сейчас будет кровь, внезапно понял он. Много крови. Зоркий глаз охотника сразу приметил слишком много заострённых колов в руках парней; они явно собирались отбить осуждённого. Невольно Дим повернулся к Фатиме. Неужто она ничего не замечает и не чувствует?
Фатима нервничала и, как показалось Диму, чего-то боялась. Гилви и Линда за её спиной напряжённо шептались, а сама Вождь-Ворожея тщетно пыталась согнать с лица предательскую бледность. Она поняла, что ещё немного – и в клане вспыхнет братоубийственная смута.
Меж тем Учитель неожиданно замер, как-то неуловимо повел плечами, словно сбрасывая груз иных забот, и в свою очередь обратился к Фатиме.
– Начинаем!.. О, поистине, настали чёрные времена. – Голос Учителя возвысился и окреп, захватывая всё пространство внутри скального кольца. – Верные и преданные, покорные слову Всеотца один за другим встают на стезю порока!.. Творят непотребство, затевая ссоры и свары между своими, не подчиняясь Вождь-Ворожее, являя собой причину и начало кровавых склок…
Учитель говорил как всегда. И ошибался. Потому что как всегда сейчас ни действовать, ни даже думать было уже нельзя. Фатима не принадлежала к дурам-мужененавистницам, грезящим одной только властью и жаждущим только её. Она если и впала во временное ослепление, то до конца не ослепла. Куда лучше, чем кто