снова бросали вельбот вниз, окатывая гребцов холодной водой. Когда ветер утих, вельбот находился почти у самого берега о. Новая Сибирь.
30 июля – на мысу Высокий, самом северном мысу о. Новая Сибирь, Александр Васильевич Колчак встретился с М. И. Бруснёвым. Он был один, четверо его промышленников охотились в глубине острова. Прибыв на Новую Сибирь еще в марте, Бруснёв почти сразу же обнаружил здесь, на мысу Высоком, следы лагеря Толля – остатки костра, порожнюю посуду и деревянный столб с прикрепленной к нему пустой банкой с надписью: «Для писем». Письмо было всего одно с датой 11 июля 1902 г., оставленное перед отправлением на о. Беннетта.
«Склад (депо) находится в 30 км к югу-востоку отсюда, около 4 км, дальше – амбар. В последнем уложены коллекции (4 ящика), ящик с фотографическими пластинками, 1 ящик с барографом и тренога; кроме того, две медвежьи шкуры. Коллекции намокли; если они здесь останутся, то будут потеряны. Мы пришли сюда 4 июля вечером. Отправляемся дальше 12 июля, днем. Все благополучно. Толль.
11 июля 1902 г. Мыс Высокий (Новая Сибирь).
75°34′39″ с.ш.».
Бруснёв с каюрами попытались переправиться по льду к о. Беннетта, но милях в 15 (примерно 30 км) от Новой Сибири им преградила путь громада непроходимых торосов и широкая полынья.
Теперь то, что не удалось сделать Бруснёву, сделать предстояло партии Колчака. Отдохнув на острове всего один день, 31 июля вельбот вышел в море. Вернувшиеся промышленники долго отказывались верить, что здесь был Колчак и пошел дальше. Им, опытным мореходам, казалось просто невозможным путешествие в лодке по Ледовитому океану!» (Бруснёв).
31 июля – 4 августа. На север пошли за «казенный счет», т. е. с юга подул попутный ветер. Подняли парус, и вельбот свободно плыл сам по себе, как на хорошем машинном ходу. Лавируя между крупными льдинами, он всей тяжестью наваливался на мелкие, со свинцовым шорохом разгребал шугу. На открытых местах, там, где не было ни шуги, ни льда, вода гулко шлепала в днище лодки, шипела. Когда же в нее попадал луч солнца, становилась видна глубина – зеленая, страшноватая…
Команда отдыхала. Все прошедшие двенадцать дней (с 18 по 30 июля) до этого благословенного ветра им пришлось идти на веслах, выкладываясь так, что воздух пред глазами становился кровянисто-красным, из-под ногтей сочилась кровь, а на веслах оставались лохмотья кожи.
Но выхода у Колчака не было: сквозь льды и торосы он мог пройти только на таком малом суденышке, способном двигаться и на веслах и под парусом, которое можно и волоком перетаскивать через песчаные косы, и толкать перед собой, словно телегу, и двигать, будто шкаф, боком. Никакое другое судно для такого плавания не годилось: крупное застрянет, сделается неуправляемым, маленькое будет незамедлительно раздавлено льдинами.
Вельбот шел на север, к о. Беннетта. В его квадратный крепкий парус по-прежнему дул южный ветер. Он то ослабевал, то, переведя дыхание и набравшись сил, крепчал, но главное, не менял направления, тянул строго на север. Колчак