сражения и выслушал рассказ о действиях русских полков. Для меня вся эта сцена имела особенно трогательное значение, так как, по странному совпадению, за несколько лет до войны я имел высокую честь командовать именно названным полком в родном мне Киеве. Конечно, факт пребывания Русского Монарха у братской могилы чинов полка был мною подробно описан и сообщен в полк, в надежде, что впоследствии запись эта будет включена в полковую историю, – как интересный для полка эпизод из минувшей войны.
Следующая остановка была сделана, когда мы подъезжали ко Львову, при встрече какой-то довольно жидкой депутации, при которой находился генерал-губернатор Галичины граф Г. А. Бобринский.[79] Подношение русского «хлеба-соли», чтение адреса, пожелания, приветствия – во всем этом уже было нечто, выходившее за пределы простого военного объезда. Остановка эта пришлась близ огромной закрытой сигарной фабрики. Мне припомнилась кем-то описывавшаяся забавная сценка. Сидит в полковом обозе 2-го разряда на облучке наш несуразный подолянин-хохол Никита Ткачук, призванный по мобилизации; лениво размахивает он кнутищем и сосет, вместо обычной «цыгарки» из «тютюна» предлинную, никогда им до сего времени невиданную заграничную сигару. Она, однако, ему не по вкусу и он непрерывно поплевывает направо и налево. Мне рассказывали, впрочем, что наши солдатишки предпочитали кропить сигару и такой «крошенкой» набивать свои «люльки».[80] Привычнее и потому вкуснее.
Во Львове Государь остановился во дворце бывшего наместника, занимавшемся теперь графом Бобринским. Великий князь, генерал Янушкевич и я – в доме одного из польских магнатов, по приглашению последнего, переданному нам графом Адамом Замойским. Этот граф Замойский выступил в самом начале войны вольноопределяющимся в Лейб-гвардии Уланский Его Величества полк, состоял сначала ординарцем у главнокомандующего Северо-Западным фронтом, a затем, будучи произведен в офицеры, находился при Ставке: впоследствии он был, кажется, назначен флигель-адъютантом к Его Величеству.
Лично от меня многие детали пребывания Государя в Галичине ускользнули, так как я видел Императора лишь мельком, имея свое прямое дело и стараясь не удаляться слишком далеко и надолго от помещения, где расположилась моя походная канцелярия, которая была связана прямым проводом со Ставкой. Но Великий князь был во время всей поездки не в духе и лица, непосредственно при нем состоявшие рассказывали мне не мало случаев, явно выражавших стремление администрации, шедшей в этом отношении даже против графа Бобринского, придать посещению Императора Николая II более широкое, чем это хотелось Ставке, значение. В этом отношении особенно мало такта проявили власти в Перемышле, с русским комендантом генералом [Л. К.] А[ртамоновым][81] во главе.
В день приезда Государя во Львов во дворце наместника был прием, затем обед и вечером раут, на котором граф Бобринский получил звание генерал-адъютанта.