Светлана Ивановна, 35 лет, двое детей, муж – главный механик текстильного комбината (тот самый, кого отчислил Голомазов в первый же день из команды), что ее основной заскок – строительство детских учреждений: садиков, яслей, грибков, песочниц, каруселей, горок. К футболу равнодушна.
– Не пойму, что вас привело в наш город, – сказала Гржибовская, снимая очки, коротко дыхнув на одно, другое стекло, задумчиво протирая стекла платочком из-за обшлага костюма. «Нет, Юра, – подумал Голомазов. – Это моя бывшая жена – самая элегантная женщина здесь».
– Я и сам не понял в первую ночь на вашем вокзале…
Она вздохнула так: руки не доходят.
– …но потом вдруг начал понимать.
И Владислав начертил ей карту Юры, озвучив с его же идеями об избранности городка. Гржибовская машинально надела очки, принялась рассматривать карту. Видимо, необходимость для города любой славы, кроме футбольной, глубоко укоренилась в ней, потому что она сразу согласилась считать город уникальным по физико-географическим характеристикам, но в ремонте трибун, а тем более в прокладке к ним теплотрассы решительно отказала.
9
К Новому году Голомазов окончательно помирился с женой.
– Ты меня используешь в невыносимых качествах, – сказала она. – Но мне это нравится все больше и больше! Я теперь понимаю, почему на Востоке женщина шла за мужем в погребальный костер.
Бешеная деятельность, развернутая Вандой, привела к тому, что в одной квартире собрались три семьи: Гржибовские, Гавриловы (директор комбината с мужем) и Голомазов с Вандой. В качестве приманки был обещан актер экрана, которому Голомазов кроме дороги оплатил высшую категорию за выступление.
Актер рассказал несколько анекдотов, нарисовал на листе ватмана несколько генеалогий, ответил на вопросы и стал стремительно напиваться.
Голомазов в свою очередь сделал все возможное, чтобы произвести впечатление на Гржибовского и Гаврилова. И казалось, что рассказ о договорных играх, о грандиозных, но оставшихся неизвестными широкой публике скандалах, о привычках великих спортсменов помирил с ним Гржибовского.
Так только казалось. В два часа ночи Владиславу наконец удалось отколоть Гржибовскую от компании, они оделись и вышли во двор. Без привычки к чистому, звездному небу Голомазов начал выспренно и очень уж издалека. Начал рассказывать свою жизнь спортсмена, затем свою жизнь тренера. Он никак не мог подойти к осознанию собой громадной цели приезда в этот город. Гржибовская вначале слушала его молча, а затем начала вздыхать.
– Пожалейте вы меня хоть в эту ночь, – сказала она, подняв руку и поправляя воротник его куртки.
Как будто ожидая этого жеста, из-за сугроба выскочил Гржибовский. Он молча бросился на Голомазова. Они упали в снег, барахтаясь и мыча. Голомазов вначале был удивлен, но быстро рассвирепел. Если бы Ванда не спасла положения, появившись вместе с Гавриловыми и упав на замахнувшегося Голомазова, быть бы драке. Это поняли все. Но Ванда, смеясь,