шейха. – Он приложил к груди широкую ладонь с короткими узловатыми пальцами, заканчивающимися почерневшими от пороховой гари и копоти ногтями, и добавил: – Я Джафар.
Мог и не представляться. Омар сразу узнал широкое лицо с выступающей вперед тяжелой нижней челюстью и такими же массивными надбровными дугами. Отец показал ему фотографию этого человека. Правда, отец говорил, что Джафару тридцать пять. В реальности же он выглядел как минимум на десять лет старше. По словам отца, Джафар родился в Южном Йемене. С четырнадцати лет принял участие в гражданской войне, где на него и обратил внимание Абу Умар, направив в один из ближневосточных лагерей по подготовке моджахедов. С тех пор Джафар уже не выпускал из рук оружия. Война стала для него основным и единственным занятием, так как ничего другого он не знал и не хотел. Он воевал с шурави в Афганистане, а после вывода из Афганистана советских войск – в соседних Узбекистане и Таджикистане в рядах противников промосковских режимов. Там он более-менее сносно выучил русский язык. В конце 90-х огнем джихада вспыхнул российский Кавказ, и Абу Умар направил Джафара туда. Помимо лютой ненависти к гяурам и их сторонникам Джафар отличался преданностью своему хозяину, за что Абу Умар и выбрал его для предстоящей акции. Что лежало в основе преданности Джафара – деньги, которыми его щедро снабжал Абу Умар на продолжение священной войны, или обещание сделать его руководителем сети «Аль-Каиды» на всем Северном Кавказе, для Омара значения не имело. Главное, что в телефонном разговоре с ним Джафар согласился принять участие в столь важной для отца акции и подобрать необходимых для нее людей.
– Где мы можем поговорить? – сурово спросил он, обращаясь к Джафару. Чтобы этот свирепый дикарь сразу уяснил себе, кто здесь старший.
– Пройдем в дом, – Джафар отступил в сторону и грозно прикрикнул на кривоногого носильщика, тащившего сумку Омара: – Проводи нашего гостя!
Спустя несколько минут Омар сидел в полутемной комнате за грубым, сколоченным из досок столом напротив Джафара, а между ними стояло блюдо с холодной отварной бараниной и несколько мисок поменьше с разложенными в них консервированными овощами. Кривоногий человек, не то хозяин высокогорной базы, не то слуга Джафара – Омар так и не понял, кто он такой, – накрыв на стол, сейчас же удалился.
Омар откусил кусок холодного мяса и, отправив в рот зубчик маринованного чеснока, старательно прожевал. После того, как Джафар прикасался к мясу и рылся в чесноке своими грязными руками, которые он, садясь за стол, даже не удосужился вымыть, Омар испытывал к еде отвращение. Но не есть – значит оскорбить хозяина. К тому же переезд из города сюда занял много времени, и он успел изрядно проголодаться.
– Как чувствует себя святейший шейх? – спросил Джафар, пристально глядя на жующего гостя. Когда он произносил слова, его рот почти не открывался, лишь изгибающиеся губы обнажали желтые прокуренные зубы. Создавалось впечатление, что Джафару трудно говорить.