к ветрякам? Надо малость проветрить мозги, а заодно вспомнить старые добрые времена.
– Что-то не тянет… Я и раньше это не особенно любил…
– Поехали! Докажем себе, что в двадцать семь жизнь не кончается! Пусти меня за руль. Я хочу открыть этот бал!
Под куполом ночного неба промзона Дюнкерка протянула во все стороны, насколько хватало глаз, множество сверкающих щупальцев. По обе стороны от пустынных дорог в декабрьских сумерках виднелись огромные, почерневшие от копоти заводские трубы.
– Ну прямо «Звезда Смерти» из «Звездных войн», – заметил Сильвен, невольно впечатленный этим пейзажем. – Сплошные железо и бетон, и ни одной живой души на километры вокруг!.. Да еще этот постоянный гул… За столько-то лет пора бы и привыкнуть, но этот железный монстр все еще нагоняет на меня страх.
– Дюнкерк во всей своей красе: кладбище металлолома… Ну поехали!
Машина свернула к заводу «Эр Ликид» и выехала на дорогу, уходящую в никуда, по обе стороны которой почти вровень с землей горели желтые и зеленые сигнальные огни. Виго выключил фары. Вокруг виднелись десятки гигантских ветряков, мерно гудевших под шквалистыми порывами ветра.
– Вот она, наша взлетная полоса! К черту ограничения скорости! На хрен эту законопослушную, наперед расписанную жизнь! В гробу я видал все правила этого мира! Сколько бишь там можно выжать из твоей тачки?..
– Не нравится мне эта идея. Включи фары.
– Ни за что! Это для максимальной остроты ощущений. Вот увидишь, я выжму все сто шестьдесят! Хочешь, поспорим? Гребаных сто шестьдесят! Выдержишь? Пристегнись!
Мотор взревел, поднимая на дыбы табун лошадей. Вскоре два ряда сигнальных огней по сторонам дороги превратились в сплошные светящиеся линии. Это действительно было похоже на взлет. В крови обоих приятелей бушевал адреналин.
И вдруг – удар невероятной силы…
Глава 2
«Бывают папуасы-папуасы, а бывают непапуасы… Бывают папуасы-папы и папуасы-непапы…»
Мелоди, не умолкая ни на миг, монотонно напевала свою любимую считалочку. Когда она пела, звуки весело танцевали у нее в голове, прогоняя скверные мысли. В желудке ныло уже не так мучительно. Если она больше не будет кричать, Чудище выполнит свое обещание и вернет ее обратно к папе, маме и всегда веселой собачке Трещотке. Она крепче прижала куклу к своему маленькому сердечку, не переставая напевать.
Не думать об этом рычании… Его нет… Мне холодно… Мне хочется есть…
Царапающая боль в горле не стихала. Казалось, там застряло что-то острое, и это ощущение заставляло девочку кашлять, а иногда вызывало желание разодрать ногтями нёбо, чтобы добраться до мешающего дышать препятствия. Она пила воду, полоскала горло, отплевывалась – но ничего не помогало, горло начинало саднить еще сильней, как будто она выкашливала пламя.
С того момента, как они оказались в этом сыром подвале, Чудище кипело от гнева. В его громком топоте по земляному полу Мелоди слышался отзвук внутренней злобы. Порой Зверюга