личного секретариата банкира Карла Готлиба. Что такое? Не слышу! Говорите громче! Случилось? Что случилось? Как? Не может быть!..
Самопишущее перо выпало из рук Зауера. Лицо его побледнело. В голосе послышались такие нервные ноты, что Глюк и Фит бросили работу и с тревожным любопытством следили за ним.
– Попал под поезд?.. Но как же так?.. Извините, но это вполне понятное любопытство!.. Так… так… слушаю… так… Все будет сделано!..
Зауер положил трубку телефона и, проведя рукой по волосам, встал из-за стола.
– Что случилось, Зауер? – с тревогой спросила Фит, поднимаясь. – Кто попал под поезд? Да говорите же скорей!
Но Зауер опять уселся в кресло и сидел молча.
– Да… Я ожидал чего-нибудь в этом роде, – сказал он после паузы и, нервно поднявшись, быстро заговорил: – Мне только что сообщили по телефону, что Карл Готлиб попал под поезд..
– Но он жив? – спросили одновременно Фит и Глюк.
– Подробности неизвестны…
– Хорошие подробности! – сказала Фит. – Жив человек или нет?
– Я просил объяснить происшедшее, но мне ответили, что теперь не до объяснений… Надо срочно приготовить кровать и вызвать врачей.
– Значит, он жив? – сказала Глюк.
– Может быть… – Зауер нажимал кнопки электрических звонков, вызывая лакеев, отдавал распоряжения, звонил к врачам…
В доме поднялась суматоха. Прибежала встревоженная экономка.
Готлиб был одинок, и все его хозяйство вела «домоуправительница», как ее звали, чистенькая старушка фрау Шмитгоф.
Она была так потрясена, что Эльзе пришлось ухаживать за ней.
Послышался гудок подъехавшего автомобиля.
– Доктор! – вскрикнула Фит.
– Нет, это рожок нашего автомобиля, – ответил Зауер. – Ганс, идите скорее к подъезду!
Лакей Ганс быстро вышел, семеня больными ногами.
В комнате сгустилось напряженное ожидание. Фрау Шмитгоф, полумертвая от страха и волнения, сидела в кресле, тяжело дыша. Из отдаленных комнат послышался тяжелый топот ног, сбивающихся с шага.
– Несут… – прошептала Фит. – Хоть бы он был жив…
Двери широко распахнулись.
Четыре человека несли обезображенный, окровавленный труп Карла Готлиба.
Шмитгоф истерически вскрикнула и упала в обморок.
У Готлиба были отрезаны ноги выше колен.
Пятый человек, в форме железнодорожного служащего, нес какой-то тюк. Фит и Глюк узнали плед Готлиба. Из-под распахнувшегося края пледа выглядывал лакированный ботинок банкира.
«Ноги. Это его ноги… Какой ужас! – подумала Глюк. – Но зачем их несут? Зачем они теперь нужны ему?» – промелькнула нелепая мысль.
Черты Готлиба мало изменились, но лицо было необычайной белизны, как лист бумаги.
«От потери крови!» – подумала Эльза.
И еще одна подробность поразила ее: в петличке черного сюртука Готлиба сохранился букетик фиалок. Почему-то этот цветок на груди мертвеца необычайно взволновал Эльзу.
Печальная процессия проследовала через кабинет в спальню Готлиба,