«табак». Получивши требуемое, король, не считая нужным поблагодарить за это, поспешно набил себе рот табаком и вслед затем издал новый отрывистый звук. «Водка» сообщил переводчик. Водки у белых не оказалось. Тогда король не стал дожидаться, пока путешественники выложат все свои подарки и, предоставив это дело женам, кряхтя полез в свою землянку. На гостей он даже не взглянул. Через минуту он крикнул из землянки:
– Если между белыми людьми найдется чародей, который сумеет облегчить мои страдания, то я подарю ему за это самого жирного быка.
Конечно, желание короля не было исполнено, и путешественники отправились дальше, преследуемые криками старика-короля.
– Двух коров и быка, если поможете мне… Трех коров…
– Ну, что – не правду я говорил? – засмеялся Гольм. – Водка, сырое жилье, постоянная праздность – все это привело к старости, водянке и подагре.
– Несложные, однако, порядки при этом королевском дворе, – сказал Ганс. – Но что это? Опять, кажется, начинается их милая музыка?
Оливково-желтые фигуры снова окружили белых и начали плясать под аккомпанемент ужасающих звуков. Куда бы ни пошли путешественники, всюду их сопровождал этот кошачий концерт, не прекратившийся даже тогда, когда они расположились на отдых у ручья. Наконец путешественники догадались начать раздачу мелких подарков. Тут уже инструменты полетели в сторону, и все внимание дикарей сосредоточилось на вещицах, хотя видели они их далеко не в первый раз. Крики неистового восторга сопровождали появление каждого пустяка. Маленькие зеркальца, стеклянные бусы, ножи, табак, ярко-красные платки – все это доставляло дикарям громадное удовольствие.
Скоро стоянка путешественников превратилась в какой-то огромный базар: женщины расселись в кружок, любуясь полученными «драгоценностями», а мужчины тотчас же начали меняться подарками. Какой-то голыш навесил на себя пять ярких платков и важно расхаживал среди толпы. Две женщины подняли из-за нитки бус ожесточенный спор, который перешел в драку. Некоторые из женщин угощали путников своей стряпней, а мужчины предлагали свои хижины для ночлега. Обе любезности были отклонены: котелки с кушаньем были до того грязны и содержимое их распространяло такой подозрительный запах, что ни у кого не явилось охоты познакомиться с продуктами готтентотской стряпни.
– Мне кажется, что это что-то мучное, – заметил, заглядывая внутрь котелка, Франц.
– Гм! Может быть… Но оттуда так пахнет луком…
– И в то же время подгорелым молоком.
– Посмотрите-ка, вон в кушанье виднеется большой клоп. Вероятно, он свалился туда с одежды хозяйки.
Доктор Гольм вытащил насекомое.
– Ну, тебя-то мы не возьмем в нашу коллекцию, международный кровопийца, – засмеялся он. – Твои братья встречаются и у нас на родине.
Он бросил клопа на землю и, отдав маленькой девочке последний платок, предложил пойти осмотреть внутренность готтентотских хижин.
– Может