вдруг замолчал.
– Сегодня, что сегодня?
– Ничего. Поговорим о чем-нибудь другом. Итак, ты уже три дня в Москве. Надолго ты приехал?
– Недели на две… У меня в распоряжении немного времени. В Петербурге перемена за переменой. Слышал?
– Слышал, но хочу подробностей…
Приятели уселись в кресла, и майор приказал подать трубки. Когда они задымились, Сергей Семенович подробно стал рассказывать о последних событиях в Петербурге, уже известных читателям. После окончания рассказа разговор как-то невольно перешел снова на больную тему – на жену Ивана Осиповича.
– Она уехала в Варшаву?
– Да, там у нее родные…
– Значит, она потеряла надежду выиграть дело?
– Какая же может быть у ней надежда?
– Но если она вернется и пожелает видеться с сыном?
Глаза майора блеснули зловещим огнем.
– Я никогда не допущу этого. Да и она не пожелает этого потребовать после того, что произошло. Она вполне узнала меня в тот час, когда мы расстались. Она побоится второй раз доводить меня до крайности.
– Но она может помимо тебя, тайно, достичь того, в чем ты отказываешь ей открыто…
– Это невозможно. Я зорко слежу за ним, у меня надежные слуги…
Зиновьев, казалось, не разделял эти убеждения; он сомнительно покачал головой.
– Признаться откровенно, я считаю ошибкой с твоей стороны упрямое желание скрыть от сына, что мать его жива. Хуже будет, если он узнает это от посторонних. И наконец, когда-нибудь да придется же тебе рассказать ему все…
– Может быть, когда он сделается юношей и самостоятельно вступит в жизнь. Теперь же он ребенок – он ничего не поймет из той драмы, которая разыгралась в доме его отца.
– Пожалуй, ты прав… Но будь, по крайней мере, настороже… Ты знаешь свою жену, знаешь, чего именно от нее ждать. Боюсь, что для этой женщины нет ничего невозможного.
– Да, я знаю ее, – с горечью сказал Иван Осипович, – потому-то я и хочу во что бы то ни стало оградить от нее моего сына. Он не должен дышать воздухом, отравленным ее близостью, хотя бы в продолжение часа! Не беспокойся, я нисколько не скрываю от себя опасности, которая грозит мне при возвращении Станиславы, но пока Осип подле меня, бояться нечего, ко мне она не приблизится, даю тебе слово.
– Будем надеяться, – отвечал Сергей Семенович, – но мне пора, есть еще несколько дел…
Он подал Ивану Осиповичу руку на прощанье.
– Но не забывай, что наибольшая опасность кроется в самом Осипе; он во всех отношениях сын своей матери… На днях ты уезжаешь с ним к Полторацким, я слышал…
– Да, на некоторое время… Рождение дочери, княжны Людмилы… Летом же он будет гостить у них, во время лагерей…
Зиновьев вышел. Иван Осипович снова направился к окну, но не для того, чтобы взглянуть на друга, который, проходя мимо, поднял голову и послал ему еще поклон. Взор Лысенко по-прежнему мрачно уставился на частую сетку моросящего дождя.
«Сын