обдумала! Мы не можем больше жить вместе.
– Да, конечно, я возбуждаю в вас отвращение, – сказал он глухим голосом. – Это понятно. Вы меня никогда не любили, а теперь вы меня ненавидите за то, что я убил вашего любовника.
Княгиня задрожала, глаза ее блеснули, но она не ответила ничего.
Она внутренне поклялась не защищаться ни одним словом.
– Вы мне не отвечаете?
– Это правда, я вас не люблю, – сказала она наконец. – Я не скажу, что вы в меня вселяли ненависть, но мне жутко около вас… Я вас боюсь.
– Если вы уедете, то никогда не увидите вашего сына.
– Я это знаю.
– И это вас не удерживает?
– Нет…
– Могу я спросить вас хотя, куда вы едете?
– В мое имение, в Смоленскую губернию.
– Если вы так настойчиво решили, я вас не задерживаю.
Князь вышел.
В этот же день вечером княгиня выехала из Петербурга.
XIII. Вещий сон
Как громом из ясного, безоблачного неба был поражен Григорий Александрович Потемкин при известии о смерти своего друга и посланника Костогорова.
Он хорошо понял, что за полицейским протоколом о самоубийстве Евгения Ивановича скрывается целая потрясающая жизненная драма, разыгравшаяся в необитаемом домике на 10-й линии Васильевского острова.
В своем пылком воображении Потемкин легко и подробно нарисовал себе почти близкую к истине картину появления оскорбленного мужа в момент разговора Костогорова с княгиней Святозаровой.
Но каким образом князь узнал о месте и времени этого свиданья?
Интрига графини Переметьевой стала ясна Григорию Александровичу. Устройство этого свидания было местью со стороны отвергнутой невесты князя Святозарова. Григорий Александрович знал подробности сватовства князя в Москве – она и уведомила князя, она и направила орудие смерти на голову несчастного Костогорова, получившего пулю в сердце, предназначенную для него, Потемкина.
Григорий Александрович вздрогнул и невольно перекрестился.
Он был спасен положительно чудом.
Графиня Клавдия Афанасьевна своим змеиным языком сумела раздуть в неудержимое пламя тлевшую в сердце искру любви к Зинаиде Сергеевне, и он не только решил идти на свидание с ней, но даже умолял графиню ускорить его; он заранее рисовал себе одну соблазнительнее другой картины из этого будущего свиданья.
Несколько дней перед тем провел он почти в лихорадочном состоянии; несколько ночей без сна. В ночь под роковую субботу он так же не мог сомкнуть глаз почти до рассвета, но утомленный организм взял свое, и под утро Григорий Александрович забылся тревожным сном.
Вдруг… Он ясно не мог припомнить, было ли это во сне или в полубодрственном состоянии, он увидал себя перенесенным в Москву, в келью архиерея Амвросия. Ему представилась та же обстановка свиданья с богоугодным старцем, какая была перед отъездом его в Петербург, более двух лет тому назад.
– Не ходи, сын мой, оставайся, на погибель себе идешь… – явственно услышал он голос Амвросия.
Три раза старец повторил