А я вот почти…
Ненавижу болеть, но в этот раз простуда пришлась как нельзя кстати. Что самое смешное, с легкой руки доктора, который, внимательнейшим образом подсчитав количество скучающих в сарае дров, решил, что их не хватит для обогрева на оставшиеся до отъезда три недели. Кто бы сомневался – так топить! В течение последнего часа ваш покорный слуга уже успел не раз проветрить кухню, чтобы не задохнуться от становящегося невыносимым в теплом воздухе аромата сушеных трав…
Так вот, разумеется, первым делом Гизариус постарался заинтересовать колкой дров меня, на что пришлось высказать вполне справедливое сомнение относительно моей привлекательности с топором в черепе. Не то чтобы я совсем уж не знаю, с какой стороны подходить к топору, но махать тем увесистым инструментом, которым располагал доктор, мне не хотелось – пришлось живописать возможный результат моих взаимоотношений с рубящими предметами. Доктор долго смеялся, но в конце концов сжалился над ленивым работником и нашел дюжего парня в деревне. Зато складирование поленьев целиком и полностью легло на меня. Я и не протестовал, хотя пришлось пару часов сновать между поленницей и полем боя с дровами, вот только… Сначала был одет вполне по погоде, но с каждой перенесенной охапкой чурок мне становилось все теплее и теплее, пока… я не остался в одной рубашке. Как назло, солнце лишь делало вид, что греет, чем окончательно ввело меня в заблуждение. Заблуждение, вылившееся в простуду, прихватившую меня на следующий же день…
Кашель, сопли и раздираемое болью горло – мой организм не оставила без внимания ни одна из этих пакостей. В результате я несколько дней валялся в постели, закутанный в одеяла, и поглощал всякие зелья в неимоверных количествах. Самым безобидным из них был настой малины, но, к моему величайшему огорчению, ягоды в него не попали. Зато листьев, плодоножек и еще какой-то трухи я наглотался достаточно, для того чтобы горько пожалеть о своей беспечности…
В болезни был только один очевидный плюс: масса свободного времени, кое я употребил с пользой для себя и с некоторым уроном для докторского имущества.
Все хорошее когда-нибудь заканчивается: не сегодня завтра Гизариус объявит мне о полном и безоговорочном выздоровлении, и тогда придется оставить мое любимое занятие до лучших времен. Какое занятие? Составление логических цепочек, конечно. Причем в отсутствие необходимого количества информации, поскольку я, как водится, не удосужился задать «важные» вопросы, когда имел шанс получить ответ. Правда, не очень-то и хотелось.
Я вернулся за стол и сдвинул в сторону исписанные корявым докторским почерком листы бумаги, дабы освободить место для собственных заметок. Да, дядя Гиззи, решив, что жар и головная боль позади, усадил меня разбирать каракули, которые, по его мнению, описывали, сколько и каких корешков он заготовил