Карпович и я обычно сидели на открытой террасе, примыкавшей к его комнате. Николай Карпович вспоминал свои детские и юношеские годы, которые он провел в Крыму, в Ялте, в семье своего дяди, известного композитора Александра Афанасьевича Спендиарова. Он с благодарностью вспоминал, как тепло относилась к нему вся семья Спендиаровых. Матери своей он не помнил. Она умерла молодой от чахотки. Валентина Афанасьевна была талантливой художницей, некоторые ее произведение сохранились у Николая Карповича до сих пор. Рассказывал, как он любил море, как его тянет к морю, голубому небу, солнцу. Судьба свела его с Зарой – она так же, как и он, тосковала по Крыму, по морю. Он говорил, что Зара – самый дорогой и любимейший его друг, она поддерживает его в самых трудных жизненных ситуациях. Обладает даром понимать людей, Зара – талантливый музыкант и композитор, и что это очень важно, когда близкий человек понимает твою творческую деятельность. Он нуждался в ее поддержке, так как считал, что Зара сильнее его духом. Говорил о дочке Валечке, которую любил безгранично. Зара и Валечка, эти два существа, ради которых он хотел жить и творить.
Однажды во время мертвого часа мы сидели на террасе и мирно беседовали. Вдруг Николай Карпович стал страшно смеяться, весь трясся от смеха, указывая рукой на человека, идущего мимо нашей террасы. Я посмотрела на этого довольно солидного человека в очках – он был босой, ноги выше колен обнажены, через плечо перекинуто одеяло, на голове в виде чалмы повязано полотенце. Николай Карпович знал этого человека – известного хирурга. Оказалось, что в этот жаркий день, поскольку в Подлипках не было реки, хирург поехал поездом на Клязьму (одна остановка). После купанья он вышел на берег, оказалось, что все его вещи украли. Он вынужден был возвращаться в Подлипки в одних плавках, из проходной позвонил в свой корпус, чтобы ему вынесли одежду, – ему принесли одеяло и полотенце, и потому он шел в таком виде. Нас рассмешил еще один эпизод: мимо нашей террасы прошла народная артистка Варвара Николаевна Рыжова. В руках у нее были: гамак, гвозди, молоток, клещи, подушка. Встречные отдыхающие, видя, как она тащит эту тяжелую ношу, забрали у нее это хозяйство, подыскали ей место в парке и с трудом повесили гамак. Варвара Николаевна легла в гамак и начала что-то углубленно читать. Но не успела она начать, как появилось солнце, оно мешало ей читать, тогда она попросила проходящих изменить место. Они трудились, мокрые от жары, клещами вытаскивали гвозди, нашли место и с большим трудом снова повесили ей гамак. Только она улеглась, как солнце пришло и на новое место. Так ей несколько раз перевешивали гамак, пока она, разозлившись, не попросила отдыхающих отнести к ней в комнату все ее хозяйство: гамак, гвозди, молоток, клещи, привезенные с собой из Москвы. Все такие смешные эпизоды вызывали у Николая Карповича положительные эмоции. Он был весел, речь стала почти нормальной, он стал уверенней ходить. В такие минуты его не покидало чувство юмора. В остроте юмора ему нельзя было отказать.
Но