камни, гравий и галька, песок – покрупнее и помельче, тончайшая пыльная пудра…
Эта пудра забивала носовые фильтры – то и дело приходилось их продувать. Мелкая галька и крупный песок на гладком камне катались под ногами – сделав неосторожный шаг, тут легко было упасть. Каменные осколки резали. А вездесущий песок, занесший каждую ямку, буквально хватал за ноги.
Внезапно Пол остановился на скальном карнизе и придержал мать, которая по инерции ткнулась в него и чуть не упала.
Он повел рукой налево. Проследив за его жестом, Джессика увидела, что в двух сотнях метров под обрывом, на который они вышли, начиналась Пустыня – застывший океан песчаных волн, посеребренных луной. Их гребни – углы и плавные изгибы, начерченные тенями по светлому песку, – убегали вдаль, к теряющимся в ночи очертаниям следующей скальной гряды.
– Открытая Пустыня, – прошептала она.
– Придется переходить тут, – отозвался он. – Далековато… – Его голос глухо звучал из-под фильтра-респиратора.
Джессика посмотрела налево, направо – но повсюду под ними был лишь песок.
Пол же глядел вперед – туда, где тени дюн неспешно следовали за быстрой арракийской луной.
– Километра три-четыре, – сказал он.
– Черви… – проговорила она.
– Наверняка.
Она вдруг особенно сильно почувствовала свою усталость, боль в мышцах, заглушающую все остальные чувства.
– Может быть, отдохнем и поедим?..
Пол скинул рюкзак, сел, прислонившись к нему. Джессике, чтобы сесть, пришлось опереться на его плечо. Потом она услышала, как он повернулся и роется в рюкзаке.
– Вот, возьми.
Он положил ей в руку две капсулы энергетика. Его ладони были очень сухими.
Джессика проглотила капсулы, запив их скупым глотком конденсата из трубки дистикомба.
– Выпей всю воду, – посоветовал Пол. – Это аксиома: хранить воду лучше всего в собственном теле… Это поддерживает и придает силы. Доверься своему дистикомбу…
Она послушно осушила водяные карманы, чувствуя, как ее силы и в самом деле прибывают. Как мирно, как покойно было сидеть здесь, понемногу сбрасывая усталость… Ей вспомнились слова, сказанные как-то воином-менестрелем Гурни Халлеком: «Лучше сухой песок в тишине и покое, чем дом, полный жертв и борьбы».
Джессика повторила эти слова вслух, для Пола.
– Так говаривал Гурни, – отозвался он.
Таким тоном, подумала Джессика, говорят о мертвых. И скорее всего, сказала она себе, бедный Гурни действительно погиб.
Те, кто служил Дому Атрейдес, или погибли, или были взяты в плен, или, как они, блуждали в безводной пустыне.
– У Гурни всегда была наготове подходящая цитата, – проговорил Пол. – Как сейчас слышу: «И реки сделаю сушею, и предам землю в руки злым, и рукою иноземцев опустошу землю и все, наполняющее ее…»
Джессика зажмурилась – от того, как Пол процитировал древнюю книгу, к ее глазам подступили слезы. Немного погодя Пол спросил:
– Как