Кто этот человек лично для тебя?
– Я же сказала – никто. Просто уборщик, которого вы зачем-то избили, – холодный взгляд Сати скользнул по разбитому лицу Ойтуша, не выражая ничего, кроме пренебрежения к слабой и недолговечной телесной оболочке. – Как он теперь будет работать?
Лидо был в растерянности: впервые за его короткую жизнь, кто-то умудрялся лгать ему прямо в лицо. Девчонка не могла говорить правду, он знал это, к тому же интуиту вполне удавалась контролировать ее в школе сегодня утром. Ойтуш, напротив, ликовал: он чувствовал, что Сати борется за его жизнь всеми мыслимыми и немыслимыми усилиями.
– Ты врешь! – в негодовании выкрикнул Лидо. – Я знаю, вы живете вместе, и вы… вы… вы любовники!
Сати фыркнула, а затем рассмеялась:
– Любовники? Лидо, а тебе уже можно говорить такие слова? Мама разрешает?
Ройсс будто язык проглотил от негодования; обычно это он контролировал ситуацию, а преступившие закон дрожали от страха перед его способностями. На помощь интуиту пришел один из полицейских:
– Лаллеман, протекторий давно присматривает за тобой, – подал голос полицейский, который избивал Ойтуша. Это был мерзкий жирный тип, на котором черный с капюшоном плащ протектория сидел скорее смешно, чем устрашающе.
– Думаешь, мы не знаем, что ты таскаешь еду из школьной столовой, а каждый день, в обед, ходишь к… – служитель запнулся и пренебрежительно взглянул на сплюнувшего кровь Ойтуша, – … мистеру Эвери в морг? До сих пор мы на многое закрывали глаза только из-за твоего договора.
«Договора?!» – недоброе предчувствие пронеслось в голове Ойтуша.
Дело в том, что несколько лет назад у них уже были проблемы с протекторием. Именно тогда Сати, никому не говоря ни слова, подала свою анкету в корпорацию «Няня Момо» – крупнейшую из тех, что сдает в аренду сиделок. Штампа одаренности у Сати не было, да и не предвещалось, а перспектива разлучится с Ойтушем была слишком невыносимой. Через месяц девушке пришло письмо с извещением, что она им полностью подходит, и по достижению шестнадцати лет сможет приступить к работе. Ее цель была достигнута: всевидящий протекторий временно оставил их в покое.
Тогда Сати закусила губу и заставила себя забыть о договоре на несколько лет: лучше даже не представлять себе, каким куском мяса ты будешь, когда станешь сиделкой. И уже тем более Ойтуш ни в коем случае не должен был раньше времени узнать об этом.
– Какая замечательная пара, – оживился Лидо, услышав о договоре. – Он преступник, гниющий в тюрьме, а она будущая сиделка. У моего брата тоже была сиделка, так он зашил ей рот, из-за того, что она пару раз на него чихнула.
Ойтуш был в смятении. Он пытался поймать взгляд Сати, но она нарочно встала к нему спиной. Наверняка есть возможность как-то аннулировать этот договор, иначе группа дознания может хоть прямо сейчас надевать черный мешок ему на голову.
– Значит так, Лаллеман, – мерзко улыбаясь, сказал Лидо, доставая металлическую дубинку из-за пояса полицейского. – Перейдем к более радикальным мерам. Если