как же, из-за тебя дерево срубили. Ты тогда был увлечён старым фильмом про того типа, которого воспитали древние хищники, и он лазил по деревьям, как они.
– Ну? – Энки приосанился на ветке.
– И ты ползал и прыгал и орал ещё таким голосом.
– Каким?
– Не могу, способностей нету.
Энки крикнул.
– Вот. – Она отняла ладони от ушей и восторженно кивнула. – И к нам приходил родственник, и он так хохотал. А мама боялась, что ты, того гляди, сверзишься, и приказала…
Энки махнул возле горла ребром ладони.
– Мама не в меня пошла. – Сказал он. – Но мама знала, кто будет единственным стоящим аннунаком в нашем семействе.
– Эри тебе говорила, что ты бессердечный.
– Кто бессердечен, так это не я. – Объявил Энки. – Помнишь крушение в тот день, когда дед арестовал любимого сына?
– Он не любимый сын, раз его арестовали.
– Возражение не по существу. Словом, помнишь… Неопознанный шатунок деранул с Эриду, как я удираю от твоего намерения перевоспитать меня. И по шатунку выпалили. Приказ, знаешь, кто отдал? Кто-то ведь его отдал?
Нин молчала, Энки преспокойно ждал, полулёжа на ветке. Ждал.
– А ты бы неплохо допрашивал аннунаков. Ты такой терпеливый.
– И этот кто-то не так уж наблюдателен. Плохо его в убойном отделе натренировали на опознавание сигналов.
– Каких таких?
– А джемперок. Я – как сказал, язык зажал. Джемперок-то его, командорский. Он тебе преподнёс, когда в поход ходили на болота.
Нин обдёрнула на себе, и впрямь, поношенный и на три размера больше мешок, который Энки почему-то норовил называть красивым словом.
Энки спустился и, толкнув Нин, не извинился. Она с грустью смотрела, как он страстно любуется своим скворечником или как его. И верно, прилетит нему в этот глупый домик птица, другая… совьют семью, и Энки будет лазить туда и щупать яйца, и дышать на птенцов. Вокруг Энки всегда жизнь… Он почесал локоть.
– Тут кто-то уже поселился. – Застенчиво сказал он и потёрся спиной о кору.
– Хорошо бы, у тебя кто-то вот здесь поселился.
– Всё-таки ты хочешь сказать, что я бессердечный. Воспитываешь… это хорошо. Значит, веришь в меня…
– Когда это я тебя воспитывала? …прекрати чесаться. …Кому ты нужен?
Энки пропыхтел:
– Вот именно, вот именно – никому. И тебе в первую очередь.
Быстро добавил:
– И обломки там имелись, а при обломках никого. Энлиль, несомненно, сколотил бы экспедицию, чтобы найти героя, ушедшего по бесплодной пустыне от его ищеек, но его самого замели… Оп-па.
Энлиль чинил Мегамир, войдя в него. Инженеру, болтающемуся от напряжения без толку, была видна только нога в сапоге, изредка выскакивал локоть в аккуратно подвёрнутом рукаве и в длинной перчатке из обыкновеннейшей резины. От синергии ничем не защитишься, проще отдаться её потоку как потоку снов – да минуют нас кошмары.
Пруд Мегамира,