ьёзность, юмор и тонкость жизни нашего детства.
А мы с Черёмой
Поджигатели
Уроки на сегодня закончены. Портфель брошен в угол комнаты, и надо чем-то заняться. Я слонялся по комнате и не знал, что мне делать.
А делать есть всегда что. Ведь вчера папа дал мне книгу про Гекльберри Финна и Тома Сойера. Об их невероятных приключениях на реке Миссисипи. Я читал запоем о приключениях этих отважных мальчишек. И даже маму, когда она сказала, что надо идти спать, я не послушал, а залез под одеяло, чтобы продолжить чтение об этих храбрецах. С фонариком под одеялом читать было душно и неудобно, но желание узнать о новых приключениях полюбившихся мне авантюристов пересилило все неудобства.
Больше всего мне понравилось их спасение на острове, где они палили костёр и искали еду, чтобы выжить.
Как же это всё сделать у нас? У нас нет ни такой громадной реки, ни лодок, ни рабовладельцев, ни негров. У нас есть только бешеная река Ардон и крутые горы. Но всё равно надо же как-то жить! С этой мыслью я метался по комнате и поглядывал на часы. Потому что скоро Черёмина бабушка закончит его кормить после школы и тогда он сможет спокойно выйти на улицу.
Но пока есть время, я взял авоську, положил в неё с десяток картошек, завернув их в газету, положил туда же спички и вынес всё это в коридор.
Стрелка часов приблизилась к двум часам, и я решил, что кормление Черёмы закончено и мы сможем встретиться.
Я пулей вылетел из квартиры и побежал к подъезду Черёмы. По пути мне попался Жаронд. Он, как всегда, что-то жевал. И его длинная рыжая чёлка мешала мне рассмотреть его глаза. Что у него было на уме? Никто не знал. Может быть, он опять затеет новую драку или просто даст тебе подзатыльник. Всё зависело от его настроения. Но сегодня он был благосклонен ко мне. У него в руках был кусок хлеба с маслом, посыпанный сахаром, и он упивался его вкусом. Меня он просто не замечал. Главнее для него был этот бутерброд, а не малявка под ногами с какой-то авоськой за плечами.
Я незаметно прошмыгнул мимо Жаронда и юркнул за угол.
– Черёма! – прокричал я вполголоса. Дай бог бы, чтобы ни Жаронд, ни Черёмина бабушка не услышали мой крик. Черёмина бабушка была глуховата и не всегда слышала, что делается вокруг. Порой мы этим и пользовались. Но Черёмина голова сразу же свесилась с балкона.
– Чего надо? Тихо. Бабка только уснула, – чуть ли не шёпотом шептал он мне с балкона.
– Давай, иди сюда. Дело есть, – так же шептал я ему, показывая на свёрток.
Глаза Черёмы оживились, и он одобрительно махнул мне рукой.
Через минуту он уже был рядом со мной. Мы осторожно выглянули за угол. Где же Жаронд? Но его уже не было. Путь был свободен.
И мы быстренько выбежали со двора.
Только отбежав подальше от двора, мы присели за ближайшим сараем.
– Ну, чего надо? Чего кричал? Что это у тебя там, в авоське? – забросал меня вопросами Черёма.
– Что-что, – недовольно и загадочно говорю ему. – А ты читал про Гекльберри Финна и Тома Сойера, как они спаслись на острове?
– Нет, не читал, – удивлённо ответил Черёма. – А откуда ты это взял?
– Да папа мне вчера дал эту книгу. Знаешь, как там у них всё было здорово. Они там чуть не умерли с голода на необитаемом острове, и только костёр смог спасти им их жизни. Ты есть хочешь?
– Нет, – удивлённо ответил Черёма, – меня бабушка уже покормила, – все ещё ничего не понимая, пожал он плечами.
– Балбес. Не о еде идёт речь. А о том, как можно выжить без неё. Надо просто развести костёр и спасаться тем, что есть в руках. Вот мы и пожарим в нём картошку.
– Так где же её взять, эту картошку? – спросил он удивлённо. Но потом, взглянув на мою авоську, радостно вскрикнул: – Так мы спасены! У нас есть средство для выживания! Я знаю место, где мы можем спасти наши жизни!
Мы полезли в гору за последние сараи. Недавно там был построен последний сарай из катаных брёвен. Его задняя стена почти входила в основание горы и была привалена большими камнями.
Внутри сарая слышалось блеяние овец, оттуда шёл тёплый запах кошары. Вот тут мы и решили развести костёр для нашего выживания.
Мы насобирали небольшую кучку щепок и мелких веток. Привалили их к брёвнам сарая и уложили шалашиком, а внутрь подсунули газетку, в которую перед этим была завёрнута картошка.
С первой спички костёр, конечно же, не загорелся, но со второй попытки он вспыхнул и горел почти бездымно. Мы начали подкладывать в него картошку. Как только её бока начинали чернеть, мы её переворачивали палочками и пробовали её мягкость.
От копоти костра и начинающих чернеть брёвен сарая дыма было всё больше и больше. Я смотрел на Черёму, а лицо у него было такое же, как и у Тома Сойера: закопчённое, и губы были, точно как негритянские. Такие мы были чёрные. Мне было весело, и мы смеялись, показывая друг на друга пальцами. Ели полусырую