заседания или сразу после него, у истца могут возникнуть вопросы к своему представителю, на которые последний не находит ответа или не желает отвечать.
Однако, непрофессионализм самого истца и личное моральное обустройство своего сознания иногда может негативно сказаться на ходе судебного процесса, а, следовательно, и на его результатах. Бывали случаи, когда одно неправильно сказанное в ходе судебного процесса слово истца решало судьбу процесса не в его пользу, хотя ранее это дело выглядело выигранным. И все этого находит свою первопричину в том, что в юридическом смысле любое житейское слово и сочетание, которому в обычной, не судейской жизни мы очень часто не придаем никакого значения, в официальном толковании и квалификации с нормами действующего законодательства имеет огромное значение. К примеру: рассматривая в судебном порядке вопрос о признании договора купли-продажи (дарения, завещания и т.д.) недействительным, судья (представитель ответчика, прокурор и т.д.) обычно задает вопрос приобретателю: «Вы проживаете в купленном (подаренном и т.д.) доме»? Вопрос, который для бытового восприятия не таит в себе ничего страшного и за которым, как многим кажется, не скрыто никаких подводных камней. Однако, при отрицательном ответе на поставленный судьей (представителем ответчика, прокурором и т.д.) вопрос, у суда возникают основания для восприятия оспариваемой сделки как мнимой, так как данный ответ указывает на отсутствие последствий, что просто необходимо для действительной, законной сделки.
В результате этого, часто возникают объективные предпосылки у представителя истца ограничить или вообще исключить участие самого истца в судебном процессе. Представителю всегда легче уходить от вопросов, прибегая к юридическим терминам и хитростям, нежели готовить к этому своего подопечного. Кроме этого, представитель не подвержен эмоциональным потрясениям, которые очень часто мешают рационально мыслить истцу, особенно в вопросах личных семейных взаимоотношений.
Указывать в вводной части представителя истца не всегда обязательно, особенно если представитель полностью подвластен своему доверителю. При этом данная подвластность не означает раболепные отношения или отношения начальника и подчиненного. В данном случае речь идет о взаимоотношениях между истцом и представителем, когда истец самостоятельно контролирует ход подготовки написания и подачи искового заявления. При этом истец самостоятельно подписывает исковое заявление и подает его в надлежащий суд. В данном случае о наличие представителя никому неизвестно и указание его данных в исковом заявлении не столь обязательно. В этом случае представитель появляется на горизонте разбирательства уже только на самом судебном заседании. Однако, данное отношение истца и его представителя, в особенности, если эти отношения основаны на договорных и коммерческих основаниях, не вполне понятны и правильны. В случае,