слабо разбираясь в предмете певческого искусства.
– Вам нужны факты? – наконец заговорил Заклевского. В голосе барона дребезжал металл. – Извольте! После Разлома прошло немногим менее пятидесяти лет. Пятидесяти! И сколько из них прожила Империя в мире? Один, самое большее два! Да и то первый из этих двух был занят…
«Прошло сорок девять лет», – уточнил про себя Охотник и бесцеремонно прервал:
– Не стоит говорить о Ловле в моем присутствии.
Фраза прозвучала монотонно и скучно, но Заклевский моментально умолк.
– Простите, сударь. Я заговорился.
– Извиняться не стоит, но воздержитесь, впредь, от подобных экскурсов.
Он кашлянул, поднялся, крепко прихватил рукав шарманщиковой куртки и отчетливо, выделяя каждую фразу, сказал:
– Мне надо решить один вопрос. Вопрос серьезный. Решить прямо сейчас.
Не переставая бренчать, Шарманщик уставился на него слезящимися глазами. Удивительно, но он казался трезв, словно проглоченные галлоны вина были плодом иллюзорной магии. Он просто сказал:
– Начинай.
– Это конфиденциально.
– Говори. От этих людей у меня нет тайн. Ты ведь уже догадался, что я принимаю сторону Фронта?
Охотнику стало грустно. Показалось, будто его жестоко обманули, но старик знал, что чувство обмана тоже обман.
– Дело касается исключительно нас двоих, – сказал он и добавил. – Гвардейцев.
Арабайцы молчали. Слезы в глазах Шарманщика стали заметнее. Дергать струны он перестал.
– Эх, Охотник… Нет больше Гвардейцев! И Гвардии нет! Есть ты, я и слоняющийся неизвестно где Игрок. Погибла Гвардия! Скурвилась, сукина дочь, а мы давным-давно превратились в бесполезные развалины! Я пью и пою похабные песенки в кабаках и борделях. Игрок мается дурью и картами, а ты – скоро сойдешь с ума от серьезности и одиночества.
Певец взял протяжный аккорд. Чувство обмана сделалось сильней.
– Это не правда.
– Не лги себе, Охотник. Мы – ничтожества, что проиграли свою войну. Ты считаешь по-другому?! Не верю! Но эти люди, – Шарманщик обвел рукою троицу заговорщиков, – Эти парни пришли ко мне и предложили реванш. Убедили меня, что ошибки можно исправить. Дали мне возможность вновь заняться тем, что у меня неплохо получается. Заняться войной! Поможем повстанцам, Охт! Вместе, как раньше! Сразимся в последний раз! За то, во что мы верили! За что погибли наши братья…
– Наши братья сражались за Империю и Императора! – не удержался Охотник, чувствуя, как пальцы злости смыкаются на горле. – Ты и твои новые друзья предлагаете мне встать по другую сторону траншеи! Но чем они отличаются от нашего прежнего повелителя?! Чем эти трое лучше?! Не случится ли так, что, одержав победу и обретя желаемое, они не устроят второй Ловли?!
– Этого не будет! – вскочил Дижон Заклевский, но замолчал