крыт брезентом, а на прибитой к перекладине дощечке надпись – «люди».
Становится понятным, как в этих краях относятся к тем, кто под этим названием подразумевается.
– Ты шо, с ума сошел, – произносит, раздвигая глаза и делая нос плоским в невольной улыбке Гриша, включая камерную мигалку и начиная съемки нашего кино.
Грузовик сразу обретает информационный повод. Я уже пишу статью – так и хочется сесть за машинку – мой замечательный «Адлер», которую я купил за 300 рублей (приличные бабки) в комиссионном магазине.
«Адлер», между прочим, с фашистской свастикой и немецким шрифтом – полированный и шикарный. Извлекли его для меня из промасленного ящика. Небось генерал-освободитель прихватил пишмашинку в качестве компенсации – мол, теперь наша очередь наступила.
Началась посадка в грузовик. Пришлось напяливать рюкзак, сшитый сестренкой по моему заказу (сестренка у меня обшивает всю нашу немногочисленную семью), а потом искать место, куда бы его положить, чтобы тут же усесться на импровизированную скамейку. В грузовике не только нет скамеек, но и за что держаться в стоячем положении.
Никакого сомнения – все остальное будет организованно в таком же плане.
Нас трясло, мы падали друг на друга, увертываясь, чтобы не разбить свои мудрые лбы.
Мало того – за все эти удовольствия пришлось еще платить – грузовик оказался левым. Уже хотелось смеяться, но я утешал себя, что нам просто везет – такие факты прут в наши записные книжки и журналистские мозги.
Единственный, кто балдел от этого вертепа – оператор Гриша. Он нацепил свой рюкзак на здоровенного (когда-то занимался тяжелой атлетикой) Федора Ломтева, завотделом спорта областной молодежки, а сам бегал вокруг с камерой, снимая нас с разных ракурсов, словно мы были зарубежной правительственной делегацией. На нас смотрели сургутчане (или как их правильно называть?), совершенно уверенные, что к ним приехало большое кино снимать очередной боевик про замечательную тайгу и строительство в ней нефтегазопроводов.
Во дворе двухэтажного дома, на фронтоне которого видны сбитые цифры, намекающие на солидный возраст, сборище машин разного назначения – бурильные станки с длинными шнеками, пилы с горизонтальным транспортером, краны, машина с открытым бортом, в котором в ряд выставлены бензопилы.
– Это для нас, – пыхтит снимая Гриша.
– Жди для нас. Они вообще не знают, кто мы, – слышу голос Лемеша.
Голос Сережи возвращает меня к действительности. Конечно, пилы не для нас. Если нас никто не встретил, значит, на нас и не рассчитывали.
Ждем, когда решит нашу участь местный лесоповальный начальник – может, с двухклассным образованием или даже без него.
Это нелегко, особенно для таких, как Юрий Байда, заведующий сельхозотделом областной партийной газеты.
Партийные журналисты (из партийной печати) и из молодежных изданий всегда отличались. Первые чувствовали себя «отцами», вторые – их «детьми», хотя могли быть того же