Проглядели?
– Два варианта. Первый: они не искали среди раскрытых преступлений. Неважное объяснение, но тем не менее… Второе, что более вероятно: так как тогда никто не думал о серийности этих убийств – оснований не было, – то и знак на руке удушенного не ввели в базу данных. А может быть, и просто поленились сфотографировать – мало ли у кого какие знаки…
– Ты запросил?..
– Да, оригинал дела уже везут к нам. Так что сегодня с этим должна быть какая-то ясность.
– А как звали убитого, этот парень твой знает?
– Хэйли Маррон, насколько я помню.
Потемкин встал и начал ходить по комнате. Круг, другой. Третий. Он знал за собой эту привычку, откровенно говоря, не любил ее, но ничего не мог с ней поделать. В какие-то минуты он просто должен был подняться с места и ходить – тогда решения приходили как бы сами, это от Олега почти не зависело.
– Знаешь что? – сказал наконец Потемкин. – Давай займемся с тобой смешным делом. Ты поедешь в гости к Брету Леборну. И узнаешь, не писал ли он портрета этого самого Хэйли Маррона.
– И если писал?..
– То мы будем знать, что трое удушенных в последнее время были его заказчиками. Что само по себе почти ничего не значит, но…
– Понял, шеф. И надо также получить список решительно всех, чьи портреты писал Брет Леборн.
– Обязательно. Сомневаюсь, что он будет в восторге от идеи составления такого списка, но что поделаешь…
Вечерняя идиллия: гаснет закат над лоскутными кровлями Сан-Франциско, где-то там, внизу, не виден, но ощущается океан, перед домом цветет фисташковое дерево, в окно доносится истошный вой сирены, и летит по улице красная машина пожарных – скорее всего, к больному, парамедики. В воздухе прозрачная свежесть – этим Северная Калифорния отличается от Южной. И бриз веет…
Сегодня у Олега Кирилловича Потемкина вечер обдумывания. Когда он дома не один, в такие часы на дверь вешается табличка: «Не входить!» И входить действительно не надо – несмотря на мирный нрав героя, неприятности обеспечены. Мало кто знает, что эти «вечера обдумывания» происходят у Потемкина тремя разными способами и он сам не знает, какой из них выберет.
Способ первый: Олег Потемкин влезает в свой любимый халат – предмет его гордости и робких насмешек тех немногих из знакомых женщин, которым позволено над этим халатом подтрунивать. Он символ, этот халат. Как сигара Черчилля. Как пенсне Чехова. Влезть в халат, налить на два пальца в широкий стакан толстого стекла с удобными выемками для пальцев любимого виски, бросить льда – и сидеть в кресле. Камин затопить – даже когда не холодно… И глядеть на огонь. А если как сегодня – прозрачные сумерки, – то глядеть туда, где небо окрашено заревом заката.
Способ второй: когда совсем уж не думается – решать кроссворды, один за другим. Пять, десять кроссвордов… Русские, английские, немецкие – какие придется. И тогда душевное равновесие восстанавливается как бы само по себе. И внутри зреет решение того, о чем ты вроде бы