все это раболепие, все эти пышные титулы – зови меня просто Айша: это имя сладостно для моего слуха, оно – эхо минувшего. Так ты сказал: Устане? Уж не та ли она, против которой меня предостерегали и которую я сама предостерегала? Уж не она ли… погоди, я посмотрю. – Она нагнулась, сделала пасс над водой и пристально в нее вгляделась.
На глади воды, как в зеркале, отразились благородные черты лица Устане. Склонив голову, девушка с бесконечной нежностью смотрела вниз, и на ее правое плечо свешивались длинные каштановые локоны.
– Да, – тихо подтвердил я, в еще большем смятении при виде этого чуда. – Смотрит на спящего Лео.
– Лео, – раздумчиво повторила Айша. – Но ведь по латыни это означает Лев. На этот раз старик подобрал удачное прозвище… Странно, очень странно, – продолжала Она как бы про себя. – Он так похож… нет, это невозможно.
Она нетерпеливо провела рукой над фонтанчиком. Вода потемнела, изображение исчезло не менее безмолвно и таинственно, чем появилось, – только светильник отражался теперь в живом зеркале.
– Нет ли у тебя каких-нибудь просьб ко мне, о Холли? – спросила Она после короткого молчания. – Вам придется тут нелегко, ибо эти люди – дикари и не знают обычаев людей утонченных. Сама я живу просто, вот моя еда. – Она показала на фрукты, лежащие на маленьком столике. – Я не ем ничего, кроме фруктов, – фрукты, лепешки, немного воды. Я велела своим девушкам прислуживать тебе. Все они, ты знаешь, глухонемые, поэтому на них вполне можно положиться: надо только уметь читать по их лицам и понимать их знаки. Понадобилось много веков и немало труда, чтобы вывести особую породу слуг – глухонемых, но в конце концов мне это удалось. Хотя и не с первого раза. Выведенная мною вначале порода слуг оказалась безобразной, и я постаралась, чтобы она прекратилась; эти же девушки, как видишь, очень красивы. Однажды я даже вывела породу людей-великанов, но тут против меня ополчились законы природы, – великаны вымерли. Какие же у тебя просьбы?
– Только одна, – ответил я с наигранной смелостью. – Я хотел бы увидеть твое лицо.
Весело зазвенели колокольчики ее смеха.
– Подумай, Холли, – ответила Она. – Хорошенько подумай. Ты знаешь древние греческие сказания о богах? Некий Актеон, как ты помнишь, погиб жалкой смертью, из-за того что загляделся на богиню Артемиду. Если я открою свое лицо, та же участь может постичь и тебя, ты падешь жертвой бесплодных желаний, ибо знай, что я не для тебя и не для кого-либо другого, кроме одного человека: он ушел, но должен возвратиться.
– Воля твоя, Айша, – сказал я, – я не боюсь твоей красоты. Мое сердце давно уже отвратилось от таких соблазнов, как женская красота, недолговечный цветок.
– Здесь ты ошибаешься, – сказала Она, – моя красота не отцветает. Она будет жить, покуда живу я сама; все же если ты – о безрассудный человек – настаиваешь, я исполню твое желание, но не упрекай меня, если страсть обуздает тебя, как египетские наездники обуздывали диких коней. Никто из тех, кто видел мою красоту, никогда не сможет забыть ее –