шагал вдоль стен, покрытых светлым пластиком. Молодой парень с капитанскими погонами на плечах двинулся следом. Его темно-русые волосы, собранные на затылке в не слишком длинный «хвост», выдавали собой возраст: капитану было около двадцати трех. Для офицера Службы Безопасности – карьера дурная, многие его сокурсники уже пребывали в майорах. Семнадцатилетний выпускник Академии Имперской СБ получает право отказаться от предписанной наставлениями стрижки «ежиком» сразу после вручения ему короткого лейтенантского гладиуса… и всю дальнейшую жизнь использует это право на полную.
За сорок пять лет, проведенных в качестве начальника секретного архива «внешних разумных», Хайнрих Эгерт повидал немало типажей: от спесивых представителей общественной политики, визгливо требующих немедленно предоставить им доступ к неким материалам, существующим исключительно в голове медиамастеров, до сухих флотских генералов, окруженных стаями задумчивых экспертов.
Он от них устал.
Знаменитый ксенолог и легион-генерал СБ, доктор биологии Эгерт, прочитав очередной приказ о встрече и «ознакомительной экскурсии», ждал опять все того же и все тех же – а вместо этого получил тихого, низкорослого капитана с острыми чертами лица и своеобразной пластикой движений, заставившей генерала понимающе улыбнуться. Юноша сразу очаровал профессора своими манерами: молодой офицер был церемониально вежлив, с первых же минут общения поставив себя ниже своего временного наставника, а чуть позже – продемонстрировал исключительную готовность к восприятию предлагаемых ему знаний. Эгерт понял: этот парень, не глядя на дешевый мундир, вовсе не то, о чем я подумал сперва, к тому же он наверняка стажировался на Россе – отсюда и стиль поведения.
Профессор поднял руку и коснулся большим пальцем сенсора на пульте управления.
– Это здесь, капитан.
– Спасибо, мой генерал. – Эгерт обернулся и успел уловить короткий почтительный кивок молодого офицера.
Тяжелая металлическая дверь медленно уехала в сторону. Из открывшегося овального проема ударил резкий белый свет. Профессор привычно шагнул в зал и остановился, дожидаясь своего подопечного; едва войдя, тот вдруг замер с широко распахнувшимися глазами.
– Невооруженный и небронированный субсветовик, возраст около двух тысяч лет, – заговорил Эгерт. – Обнаружен… я не желаю помнить цифры, но это где-то возле Южной Петли. Разрушен в бою, не менее тысячелетия шел к нам, подхваченный гравитечением. На борту находилось ровно тридцать лиц экипажа. Почти все – размазаны… перед вами – лучшая из сохранившихся мумий, была найдена на ходовом посту командира.
Капитан застыл перед огромной, во всю стену, гласс-панелью, за которой, в прозрачном геле, висел почти человек. Ссохшееся за тысячелетия, проведенные в разгерметизированном звездолете, длинное серое тело действительно выглядело человеческим, даже кинематика нижних конечностей совпадала едва не до мелочей. Пугал странно пустой пах, не позволяющий четко идентифицировать пол, и – лицо.
– Реконструкция, дорогой профессор?
– Да, конечно. – Эгерт включил небольшой проектор, и рядом с гелевым аквариумом тотчас же появилась серокожая голографическая голова, облитая коротким седым мехом по макушке. Большие темные глаза, тяжелая нижняя челюсть… капитан сделал шаг назад.
– Как странно, – вдруг произнес он.
– Вы тоже уловили враждебность? – усмехнулся профессор. – Конечно, за стопроцентную реальность облика не поручится никто, но тем не менее!..
– Это нечто большее, чем просто враждебность, – задумчиво возразил молодой офицер. – Не могу понять, что именно…
– Они имеют три пола, – сказал Эгерт. – На борту были обнаружены только два, но на самом деле их три. Процесс воспроизводства чрезвычайно энергоемкий, соответственно, у них очень сложное общество.
– Три?
– Именно так, Йорг. Но и это не самое главное. По мнению одного специалиста – ныне уже, увы, покойного, – они погибли в бою из-за того, что их корабль представлял собой единую биопроцессорную систему с минимальным участием персонала…
– То есть давно забытая дорога? Вы об этом, мой генерал?
– Да, капитан. Они летели как бы внутри большого и безмозглого биопроцессора, отвечавшего решительно за все, экипаж мог вмешиваться лишь в некоторые вопросы… корабль не смог адекватно отреагировать на удар чьего-то боевого звездолета, и экипаж погиб, даже не попытавшись бороться за жизнь. Их погубил собственный корабль, перенасыщенный автоматикой, которую зачем-то строили по принципам, характерным для хромосомных сообществ. Как вы знаете, этим путем пытались идти орти и корварцы, но вскоре пришли к выводу о статистической непредсказуемости мыслящих биосистем в целом. Эти же, вероятно, считают иначе. У нас нет практически никакой информации о том, кто они и откуда, от корабля там мало что осталось, и никаких файлов, ничего.
– Это плохо…
– Плохо! Единственным утешением может служить тот факт, что, если бы они смогли продвинуться далеко – за те тысячи лет, что у них были, – данная находка не вызвала