(об этом ниже), советую его всё-таки пригладить, заменить ненорматив на более мягкие выражения.
2) Криминал. Ну, тут, надеюсь, без особых разъяснений поймешь. Как ты себе представляешь публикацию репортажа, где одно из центральных мест занимают все эти мутные дела из глубокого интернета? Проблем потом не оберешься. Мы ж, как-никак, на виду – не заштатная областная газетенка.
3) Стилистика. Мне очень понравились те два отрывка, которые, как ты сказал, написаны как «типично журналистский репортаж» в настоящем времени. Потом тебя, конечно, понесло…)) Зачем тогда изначально было пытаться делать из этого закос под журналистское расследование, если уже тогда не был уверен, что сможешь до конца выдержать всё в одном стиле?
Ладно, на самом деле, есть у меня идея получше насчет этого текста. Для публикации в нашем медиа он, конечно, не подойдет, но что если тебе из него книгу сделать? Один раз у тебя уже получилось из собственного дневника. Мне кажется, эта история вполне может стать «духовным наследником», ну или «идейным продолжателем», как угодно. А-ля «о том же десять лет спустя». В общем, смотри сам. Права на репортаж оставляю за тобой, никаких возражений против публикации не имею. Если нужно, можешь и это письмо взять.
P. S. Мат, наверное, лучше вообще убери. В художественной литературе он пока ещё дико смотрится. Особенно в таком количестве.
По дороге
– Я не хочу говорить об этом… – Вэл резко прервал завязавшуюся было беседу, как только речь зашла о самоубийстве Киры. Он убрал за ухо упавшую на лоб прядь светлых волос, в очередной раз вызвав у меня ассоциации с Куртом Кобэйном, и отвернулся к окну, ловя взглядом проносившиеся мимо столбы электросети и на автомате вращая в левой руке ярко-зеленый спиннер. Мы уже полтора часа ехали на скоростном поезде из Москвы в Петербург, а погода, несмотря на заявления синоптиков, лишь ухудшалась. По стеклу скользили удлиняющиеся водяные струйки, небо кучковалось тяжелой мокрой ватой, а деревья сильно раскачивались под шквальным ветром.
– Да, этот вопрос ща явно не в тему, – вполголоса произнесла сидевшая слева от Вэла Саша, скрестив руки на груди и выразительно с упреком посмотрев на меня.
Саша – моя двоюродная сестра. Вэл – её парень. Его настоящее имя – Валентин, но я ни разу не слышал, чтобы Саша когда-нибудь его так называла. Подростки… В этом возрасте хочется казаться крутым, проявляя свою крутость множеством всевозможных способов, и имя, произносимое на западный манер, конечно, один из них. Удивительно, что сама Саша ещё не просила называть её Алекс или как-нибудь в этом духе. Ей семнадцать, полтора месяца назад она закончила школу, пару недель как поступила в университет, а сейчас, в середине августа, собиралась наконец отдохнуть от суеты, вызванной сменой академических этапов.
Про Вэла я не могу сказать почти ничего. Со слов сестры мне известно, что ему восемнадцать, школу он окончил год назад, но в настоящее