Борис Годунов. Александр Пушкин

вел.

      Он говорил игумену и братье:

      «Отцы мои, желанный день придет,

      Предстану здесь алкающий спасенья.

      Ты, Никодим, ты, Сергий, ты, Кирилл,

      Вы все – обет примите мой духовный:

      Прииду к вам преступник окаянный

      И схиму здесь честную восприму,

      К стопам твоим, святый отец, припадши».

      Так говорил державный государь,

      И сладко речь из уст его лилася.

      И плакал он. А мы в слезах молились,

      Да ниспошлет господь любовь и мир

      Его душе страдающей и бурной.

      А сын его Феодор? На престоле

      Он воздыхал о мирном житие

      Молчальника. Он царские чертоги

      Преобратил в молитвенную келью;

      Там тяжкие, державные печали

      Святой души его не возмущали.

      Бог возлюбил смирение царя,

      И Русь при нем во славе безмятежной

      Утешилась – а в час его кончины

      Свершилося неслыханное чудо:

      К его одру, царю едину зримый,

      Явился муж необычайно светел,

      И начал с ним беседовать Феодор

      И называть великим патриархом.

      И все кругом объяты были страхом,

      Уразумев небесное виденье,

      Зане святый владыка пред царем

      Во храмине тогда не находился.

      Когда же он преставился, палаты

      Исполнились святым благоуханьем,

      И лик его как солнце просиял —

      Уж не видать такого нам царя.

      О страшное, невиданное горе!

      Прогневали мы бога, согрешили:

      Владыкою себе цареубийцу

      Мы нарекли.

Григорий

                            Давно, честный отец,

      Хотелось мне спросить о смерти

      Димитрия-царевича; в то время

      Ты, говорят, был в Угличе.

Пимен

                                                  Ох, помню!

      Привел меня бог видеть злое дело,

      Кровавый грех. Тогда я в дальний Углич

      На некое был послан послушанье;

      Пришел я в ночь. Наутро в час обедни

      Вдруг слышу звон, ударили в набат,