ещё не приходилось сталкиваться с такой мощной и продолжительной истерикой, поэтому я предпочёл укрыться в ванной комнате, где заперся на шпингалет и включил воду, дабы плеск струи о дно ванны хоть немного заглушал крики разошедшейся супруги.
Устроившись на полу, рядом со стиральной машиной, я чуть было не уснул под звуки льющейся из крана воды, когда обратил внимание на странную тишину в квартире. Голоса Анастасии больше не было слышно. Неужели успокоилась? Или просто ушла из дома? Рано или поздно мне всё равно пришлось бы покинуть своё убежище, и я решил, что лучше это сделать в период затишья, пока «молчат пушки».
Отодвинув шпингалет, я осторожно приоткрыл дверь ванной комнаты и выглянул в коридор – он был пуст. На цыпочках, чтобы не разбудить, возможно, уснувшую под воздействием лекарств, жену, я прокрался в комнату, в которой произошла неприятная сцена. Но там обнаружил только портфель, освобождённый от целлофановой упаковки, и, почему-то, открытый. Насти нигде не было. Не оказалось её и во второй комнате. Её вообще не было в квартире, хотя её плащ и сумочка оставались висеть на вешалке в прихожей.
Меня начали терзать нехорошие предчувствия. Я ещё мог не услышать за шумом воды того, как моя супруга тихонько, не хлопая дверью, выскользнула из квартиры, но почему она ушла раздетая, без верхней одежды? Друзей или знакомых, насколько я знал, у неё ни в нашем подъезде, ни во всём доме не было.
Обшарив всю квартиру в поисках записки, в которой она могла объяснить своё внезапное исчезновение, и не найдя таковой, я испугался уже всерьёз. Вкупе с сегодняшним происшествием, стоившим мне старого портфеля и истерики жены, эта пропажа начинала казаться весьма зловещей.
Первым делом надо обзвонить её подруг, решил я, благо, что их совсем не много и все их телефоны занесены в записную книжку, всегда лежавшую на тумбочке у телефонного аппарата. Возможно, она связалась с одной из них, когда покинула квартиру. Однако, набирая по порядку все телефонные номера подруг своей жены, я каждый раз в ответ на свой вопрос о том, не звонила ли сейчас вам Настя, слышал один и тот же ответ:
– Настенька не звонила. – И с неподдельным интересом, – а у вас что-то случилось? – словно все эти курицы вышли из одного яйца и мыслили, как и говорили, в унисон.
От отчаянья я даже позвонил в полицию, заранее, впрочем, зная, что они мне ответят – и не ошибся. Меня очень вежливо, но вполне однозначно послали, как только услышали, что моя супруга пропала из квартиры несколько минут, а не три дня назад. Даже мой рассказ про украденный портфель вызвал у стражей порядка больше интереса. Однако, как только они узнали о том, что в портфеле не было ничего ценного, да и сам он был старым и дешёвым, меня послали ещё раз, попросив не отвлекать людей от серьёзной работы.
Что ещё я мог сделать? Только позвонить своей маме, которая наш брак не одобряла с самого начала.
– Сынок, – говорила она, – поверь женскому чутью – эта особа не та, за кого себя выдаёт! И она нацелилась на нашу квартиру.
Вот поэтому нам и приходилось жить на съёмной жилплощади,